А вот румяная девушка с пучком душистого клевера в руках

      И с ромашками и маками в волосах издалека поприветствовала кого-то,

      Весело и игриво выкрикнув: «Доброго вечера!»

      Дальше… Но на дорожке, по которой шел художник,

      Вдруг послышался радостный смех:

      Покачиваясь из стороны в сторону, к нему с грохотом приближалась

      Телега, до самых краев наполненная собранной гречихой.

      На ней сидели дети с венками на светлых головках оттенка соломы,

      Радостно размахивая ольховыми ветками

      Или низвергая на землю потоки цветов и зелени,

      Пока вокруг повозки парни и девчонки

      Прыгали и смеялись, будоража задремавшую округу.

      С тихой улыбкой наблюдал художник из-за кустов,

      Как компания медленно петляла по изрезанной колеями дороге.

      «Да, – бормотал он, – да, Господу на небесах, должно быть,

      Понравились радостные возгласы, которыми эти сердца

      С такой простотой выражали свою благодарность, собирая последние

      Плоды, ежегодно созревающие благодаря их трудам.

      Да, потому что самая прекрасная молитва – это простая и невинная радость!»

      Вот так, размышляя о покое и радости, которыми душа

      Наслаждается в поле, или, вернее, еще раз с восторгом прокручивая в голове недавнюю прекрасную сцену

      И оценивая ее с точки зрения художника,

      Он, сам того не заметив, добрался до деревни.

      Пурпур и желтизна на западе сменились серой мглой,

      А с востока, позади церкви, поднялся полный

      Медный диск луны, окутанный туманом,

      Когда он пришел в трактир «Зваан», найдя там приют.