C'est La Vie или смысл жизни и цена «человека». Как сформировать настоящего человека. Владимир Соловьев
Читать онлайн книгу.
лавнокомандующиего ВМФ Союза ССР адмирала Горшкова С. Г. (был его доверенными лицом на выборах в Ленинграде в 1964 г.), президента Франции Шарля де Голля в г. Новосибирске в 1966 г., боксера Кассиуса Клея, который только что стал Мохаммедом Али в Узбекистане г. Самарканде в 1978 г., (у меня даже есть вообще один единственный автограф в жизни — это автограф боксера Али), многих великих певцов и балерин (С. Лемешева, Г. Пищаева, Л. Утесова, М. Бернеса, Б. Штоколова, К. Сергеева, Н. Дудинскую, А. Шелест, И. Колпакову, Г. Уланову, М. Плисецкую, Вахтанга Чабукиани (сидел рядом с ним в театре на концерте Французского театра современного танца), А. Павлову, Н. Черкасова, Н. Рериха (на выставке его картин в Эрмитаже в 1960 г.), и т. д. и т. п. Скрипача Вадима Репина я видел еще мальчишкой в 1982 г., когда его мать провожала на самолет и несла его скрипку. Я уже не говорю о моем поколении людей, которые начинали свою карьеру при мне и при мне же и завершили и вообще ушли из жизни (М. Магомаев, Ю. Гуляев, М. Кристалинская, И. Кобзон и многие, многие другие.).
Странно, то, что я их вижу, как живых, как будто мы расстались вчера. Я помню, как пританцовывал Л. Бернстайн, когда дирижировал Нью-Йоркским филармоническим оркестром на гастролях в Ленинграде, как он повернулся в зал и спросил: «Вы устали?». Все хором закричали: «Нет!». «А я устал» и вытер пот, но сыграл еще одну или две вещи на бис сверх программы. Я помню, какое неизгладимое впечатление произвели на меня впервые услышанные произведения И. Стравин-ского, М. Равеля, Ч. Айвза (а было мне тогда всего 19 лет). Как будто это было вчера. А прошло всего 62 года. Помню защитный френч Н. Рериха, который никак не вязался с его красочными философскими полотнами на выставке его картин в 1960 г. в Русском музее в Ленинграде. Я был почти на дебюте Алисы Фрейндлих и встречал ее на улице у театра, когда она была еще совсем девчонкой сразу после окончания театрального института, но играла уже очень хорошо в театре им. В. Ф. Комиссаржевской. Вот только сейчас я осознал, что я жил в великую историческую эпоху, ходил по Невскому и Литейному проспектам, мимо Летнего сада по ул. Пестеля, мимо дворцов и памятников Ленинграда, таких прекрасных просто нет нигде в мире, а для меня это был просто дом родной. Потому что мы с женой жили на Литейном проспекте у Литейного моста и центр города просто был нашим домом. Я каждый вечер встречал жену (она работала в Публичной библиотеке на углу Невского и Садовой) и мы шли пешком к нашему дому через все исторические места: иногда по Невскому и Литейному пр., иногда через Инженерный замок, мимо Русского музея, Летнего сада. И лишь сейчас я понял, какое это было счастье жить в таком великом городе.
Я написал свои мемуары и возник такой вопрос — а, собственно, для чего, с какой целью жил я сам. Пока я был маленький несмышленыш, такой вопрос не возникал, потому что в основе были чисто биологические эволюционные процессы развития, тем более что мою жизнь в определенной степени обеспечивала моя мать и те социальные условия, в которых я существовал. Но и когда я стал самостоятельным, завел семью, ребенка — это все еще было бессознательное, в большей степени было природное, биологическое существование, хотя и с социальным наполнением. Я не случайно убрал пока термин «жизнь» и заменил его другим, более точным по смыслу, термином — существование, потому что о том, что такое жизнь, смысл жизни я в то время не задумывался. А когда задумался в 75 лет, то оказалось, что осмысленные понятия «человек», «жизнь», «жизнь человека в обществе», «смысл жизни», «цена жизни» вообще отсутствуют. Более того, после написания мной массы книг на научную тематику, оказалось, что вообще отсутствуют все, я подчеркиваю, не большинство, а все, основные разумные понятия, касающиеся жизни человека в обществе.
Я закончил школу с золотой медалью, но из школьной программы в жизни я использовал только умение читать, писать и считать. Я закончил институт с отличием, получил «красный» диплом, но из 52 дисциплин в жизни я практически не использовал почти ни одного слова. Оказывается, что все это время я истратил совершенно напрасно, бессмысленно. Если внимательно проанализировать всю мою трудовую жизнь в проектных и научно-исследовательских институтах, кроме работы на Кронштадтском морском заводе, я выполнял абсолютно бессмысленную, реально никому не нужную, бесполезную работу. Да и на заводе в г. Кронштадте, где я действительно делал практическую работу — помогал в организации ремонта подводных лодок и кораблей ВМФ, но для чего нужен был этот флот с гуманистических позиций совершенно непонятно. Даже в конце своей трудовой жизни, когда я работал профессором и преподавал, на мой взгляд, свою теоретическую интерпретацию по вопросам организации и управления в действительности студентам она также реально была не нужна, как и для меня в свое время учеба в Вузе практически была бесполезной. Таким образом, оказывается, по большому счету, вся моя сознательная трудовая жизнь с точки зрения общественной пользы, даже просто на уровне здравого смысла, была бесполезной.
Как правило, в подавляющем большинстве случаев вопросы о смысле, целесообразности, или цене жизни, вообще не возникают даже перед смертью человека. Реально эти вопросы должны были бы вставать перед каждым человеком, когда он собирается совершить поступок, связанный с риском для собственной жизни. Однако, к сожалению, как правило, человек в расцвете сил совершает