Вчерашней музыки паýзы,

      Недоуменье батарейки —

      ее сменившие кургузы,

      пожалуй, меньше канарейки.

      Они из подсознанья ямба,

      Из чертовни хороших строчек,

      Любую из которых я бы

      Отправил в ад без проволочек.

      Увы! пришельцы и герои,

      Теперь живее всех живущих,

      Их равнодушною игрою

      Замешана земная гуща.

      Зане смененные помяты,

      И отправляются на волю

      Ломать стальные аты-баты

      По заштрихованному полю.

      Они сцепляются хвостами

      Лоснится вытертая кожа

      Их можно поменять местами

      С любым кошмаром равно схожих

      Но это звери антологий

      А мы имеем дело с теми

      Кто выползает из берлоги

      Как наспех брошенное семя

      Сквозь ледовитые экраны…

      Проходит через эти коды

      (Дырявы будто бы карманы)

      Сквозняк неведомой свободы.

      Готовь тяжелую дубину

      Мотай рулоны изоленты

      Встречать грядущего лавину

      Его живые элементы

      Плотней рождественского крема,

      Простой, как надпись на заборе,

      Мне голос был. Не зная темы,

      Со мною толковало море.

      Сквозь музыкальную коробку

      Назло расслабленной пружине

      Звучало так: РОРОРО-РОК-КУ

      Еще ДО-ЫНЕ-ЫНЕ-НЫНЕ

      Доныне рокку – кувырками

      Назад. И шумовая тема.

      Но эта музыка не с нами,

      Ее тоска и теорема.

      Я молча выключил шкатулку

      Еще подсказок не хватало!

      Грызущий мировую булку,

      Пускай не крошит где попало.

      Я сам управлюсь с рычагами,

      Заряд расставлю вслед заряда —

      Пускай сужаются кругами

      К финальной точке звукоряда.

      поздней ночи этажи

      громоздятся как попало —

      проржавевшие Кижи

      мертвый лес лесоповала

      в этом омуте душа

      хорошо играет в прятки

      в небе нету ни гроша

      только лезвие в подкладке

      кто-то проведет веслом

      по воде – по гладкой коже

      мы же темное стекло

      под прозрачное положим

      В Транквилиуме этом, Тропарёво,

      еще при позапрошлом короле,

      едва сопротивлявшееся слово

      полнеба мы тащили на пиле.

      Усохли дни, зато набухли ночи,

      ни слов, ни пил. И, честно говоря,

      сегодня даже небеса не очень

      подходят для тасканья словаря.

      Бог помочь нам, дельцам и дилетантам,

      катящимся с невидимой горы —

      ладони добродушного гиганта.

      Теперь и это в правилах игры.

      Пустовалову принесли вина,

      И к нему шашлык, что устроен ловко:

      Половина,