3.

      Двадцать девятого8 вернулась Анфиса, молодая швея, родом откуда-то с Владимирщины, полнощёкая и курносая. Мама нанимала её себе в помощь за жалованье. В октябре она исчезла без объяснений, а после соседи видели её среди рабочих, на митингах. Петя по поручению мамы тогда разыскал её, но она наотрез отказалась возвращаться:

      – Хватит, попили моей крови, эксплотаторы!

      А сегодня она всё же вернулась требовать неуплаченное жалованье за неделю. Видать, средства закончились. Пришла не одна, а с симпатичным лопоухим пареньком с рассеянно-мечтательными глуповатыми синими глазами, в старом поношенном пальто.

      Мама пригласила их на чай.

      – Чаво там церемониться, давайте ужо расчёт, да мы пойдём…

      Но, видимо по привычке, порог переступила и расселась на кухне. Её кавалер снял шапку и тоже, не снимая пальто, в обуви, бухнулся на стул.

      – Чем же ты живёшь, Анфисонька? Нашла работу-то? – Ласково спросила мама, наливая заварку в чашки.

      – В комитете я работаю, флаги и транспаранты шью, – важно заявила Анфиса.

      – Хорошее жалованье-то?

      – А я не за деньги! За идею работаю!

      – За какую-такую идею?

      – За свободу и этот…соцализм!

      – И в чём же идея ваша, расскажи-ка, будь ласкова?

      – А очень просто: эксплотаторов вон, классовых врагов – вон, тогда всё перейдёт в наши, рабочие руки. И фабрики, и заводы, и дома. Всё будет общее, сами себе жалование назначать станем. Заживём!

      – Понятно. А я значит, по-твоему, эксплуататор?

      Анфиса не ответила, кушая бубличек и напряженно работая зубами. За неё ответил её кавалер:

      – Вы, Марья Ивановна, как вас там? не извольте беспокоиться. Вы, это так, мелкая буржуазия. До вас потом очередь дойдёт. Сначала мы с Парамоновыми, Асмоловыми, Кошкиными9 разберёмся. Пусть с народом поделятся. Попов, паразитов, пощиплем, эвон сколько золота у них! Генералов царских, офицерьё разное. Да много кого! Враждебные классы,