– И почему я так нервничаю? – капитан корабля, носившего элегантное название «Сияние», покрутил пуговицу на парадном жилете и повторил свой вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь. – Почему же? Я всегда был спокоен даже в бурю… Мне кажется, Уильям, или я неровно подстриг усы?

      – Роджер Элфорд всегда в отличной форме, с любыми усами, – смеясь, ответил его помощник, рассматривая людей на берегу.

      Их бриг был единственным судном, стоявшим на якоре в гавани острова, однако и он уже готовился к отплытию, так как на Барбадос зашел исключительно для того, чтобы принять на борт пассажиров. Команда заняла свои места в ожидании приказов. Капитан и его помощник стояли у фальшборта, и рослая статная фигура Уильяма Гилмора забавно смотрелась рядом с неуклюжим добряком Роджером Элфордом. Они служили вместе довольно давно, и ни десятилетняя разница в возрасте, ни служебная дистанция не мешали им поддерживать довольно дружеские отношения.

      – Когда вы в последний раз видели племянницу, сэр?

      – Ох, Уильям, мне проще сказать, сколько раз я вообще ее видел! – воскликнул капитан «Сияния», нахлобучивая шляпу на лоб, и выдержал паузу, изучая очертания городской церкви на горизонте. – Дважды! Первый раз – почти сразу после ее рождения, совсем крошкой, второй – около шести лет назад, еще при жизни ее отца. И сейчас я ужасно волнуюсь! Розалин почти семнадцать лет! Ровно столько было моей сестре, когда она сбежала в Вест-Индию с французским дворянином.

      И под его усами расплылась довольная улыбка.

      – Если вы хотели изобразить праведный гнев, у вас это не выходит, сэр, – усмехнулся Уильям, доставая из кармана бордового камзола портсигар. – Вы сияете, как новенький шиллинг.

      Старый моряк с нарочитой задумчивостью изучал солнечные блики на воде:

      – Наши родители простили Анне ее поступок, когда я принес им весть о том, что она счастлива с виконтом на Барбадосе, и у них растет прелестная дочурка. А вот известие о том, что старый граф Деберье желает признать внучку, меня даже удивило.

      – Ну, – Уильям пригладил бакенбарду, – девочка рождена в законном браке, и вряд ли может нести ответственность за то, что ее родители кого-то там ослушались.

      – Ох, друг мой, мало ты знаешь о капризах аристократов! – Роджер Элфорд похлопал по карманам в поисках трубки. – Шарль Деберье и слышать не хотел о любви единственного сына к какой-то английской белошвейке… И, насколько мне известно, за все эти годы так и не пытался связаться с ним. Это я взял на себя дерзость направить старику письмо с известием о том, что Розалин теперь сирота, и я хочу забрать ее в Англию. Однако он затребовал привезти ее в Париж, как последнюю, кто пока еще носит фамилию Деберье. Дескать, она – это все, что у него осталось. И, черт возьми, Уильям, это справедливо! Старость делает людей умнее. Я уже чувствую это по себе.

      И Роджер