История государства Российского. Том 8. Великий князь и царь Иоанн IV Васильевич. Николай Карамзин
Читать онлайн книгу.
Стародуб. Мятеж Казани. Шиг-Алей в милости. Война с Казанью. Победа над Литвою. Крепости на Литовской границе. Перемирие с Литвою. Дела Крымские. Смерть Ислама. Угрозы Саип-Гирея. Строение Китая-города и новых крепостей. Перемена в цене монеты. Общая нелюбовь к Елене. Кончина Правительницы.
(1533 г.)Не только искренняя любовь к Василию производила общее сетование о безвременной кончине его; но и страх, что будет с Государством? волновал души. Никогда Россия не имела столь малолетнего Властителя; никогда – если исключим древнюю, почти баснословную Ольгу – не видала своего кормила государственного в руках юной жены и чужеземки, Литовского ненавистного рода. На троне не бывает предателей: опасались Елениной неопытности, естественных слабостей, пристрастия к Глинским, коих имя напоминало измену. Хотя лесть придворная славила добродетели Великой Княгини, ее боголюбие, милость, справедливость, мужество сердца, проницание ума и явное сходство с бессмертною супругою Игоря, но благоразумные уже и тогда умели отличать язык Двора и лести от языка истины: знали, что добродетель Царская, трудная и для мужа с крепкими мышцами, еще гораздо труднее для юной, нежной, чувствительной жены, более подверженной действию слепых, пылких страстей. Елена опиралась на Думу Боярскую: там заседали опытные советники трона; но Совет без Государя есть как тело без главы: кому управлять его движением, сравнивать и решить мнения, обуздывать самолюбие лиц пользою общею? Братья Государевы и двадцать Бояр знаменитых составляли сию Верховную Думу: Князья Бельские, Шуйские, Оболенские, Одоевские, Горбатый, Пеньков, Кубенский, Барбашин, Микулинский, Ростовский, Бутурлин, Воронцов, Захарьин, Морозовы; но некоторые из них, будучи областными Наместниками, жили в других городах и не присутствовали в оной. Два человека казались важнее всех иных по их особенному влиянию на ум правительницы: старец Михаил Глинский, ее дядя, честолюбивый, смелый, самим Василием назначенный быть ей главным советником, и Конюший Боярин, Князь Иван Федорович Овчина-Телепнев-Оболенский, юный летами и подозреваемый в сердечной связи с Еленою. Полагали, что сии два Вельможи, в согласии между собою, будут законодателями Думы, которая решила дела внешние именем Иоанна, а дела внутренние именем Великого Князя и его матери.
Первым действием нового правления было торжественное собрание Духовенства, Вельмож и народа в храме Успенском, где Митрополит благословил державного младенца властвовать над Россиею и давать отчет единому Богу. Вельможи поднесли Иоанну дары, послали чиновников во все пределы Государства известить граждан о кончине Василия и клятвенным обетом утвердить их в верности к Иоанну.
Едва минула неделя в страхе и надежде, вселяемых в умы государственными переменами, когда столица была поражена несчастною судьбою Князя Юрия Иоанновича Дмитровского, старшего дяди Государева, или оклеветанного, или действительно уличенного в тайных видах беззаконного властолюбия: ибо сказания Летописцев несогласны. Пишут, что Князь Андрей Шуйский, сидев прежде в темнице за побег от Государя в Дмитров, был милостиво освобожден вдовствующею Великою Княгинею, но вздумал изменить ей, возвести Юрия на престол и в сем намерении открылся Князю Борису Горбатому, усердному Вельможе, который с гневом изобразил ему всю гнусность такой измены. Шуйский увидел свою неосторожность и, боясь доноса, решился прибегнуть к бесстыдной лжи: объявил Елене, что Юрий тайно подговаривает к себе знатных чиновников, его самого и Князя Бориса, готового немедленно уехать в Дмитров. Князь Борис доказал клевету и замысл Шуйского возмутить спокойствие Государства: первому изъявили благодарность, а второго посадили в башню. Но Бояре, излишне осторожные, представили Великой Княгине, что если она хочет мирно царствовать с сыном, то должна заключить и Юрия, властолюбивого, приветливого, любимого многими людьми и весьма опасного для Государя-младенца. Елена, непрестанно оплакивая супруга, сказала им: «Вы видите мою горесть: делайте, что надобно для пользы Государства». Между тем некоторые из верных слуг Юриевых, сведав о намерении Бояр Московских; убеждали Князя своего, совершенно невинного и спокойного, удалиться в Дмитров. «Там, – говорили они, – никто не посмеет косо взглянуть на тебя; а здесь не минуешь беды». Юрий с твердостию ответствовал: «Я приехал в Москву закрыть глаза Государю брату и клялся в верности к моему племяннику; не преступлю целования крестного и готов умереть в своей правде».
Но другое предание обвиняет Юрия, оправдывая Боярскую Думу. Уверяют, что он дйствительно чрез Дьяка своего, Тишкова, подговаривал Князя Андрея Шуйского вступить к нему в службу. «Где же совесть? – сказал Шуйский: – вчера Князь ваш целовал крест Государю, Иоанну, а ныне манит к себе его слуг». Дьяк изъяснял, что сия клятва была невольная и беззаконная; что Бояре, взяв ее с Юрия, сами не дали ему никакой, вопреки уставу о присягах взаимных. Шуйский известил о том Князя Бориса Горбатого, Князь Борис Думу, а Дума Елену, которая велела Боярам действовать согласно с их обязанностию.
Заметим, что первое сказание вероятнее: ибо Князь Андрей Шуйский во все правление Елены сидел в темнице. Как бы то ни было, 11 декабря взяли Юрия, вместе со всеми его Боярами, под стражу и заключили в той самой палате, где кончил жизнь юный великий Князь Димитрий. Предзнаменование бедственное! ему надлежало