И также беззвучно, всё дальше и дальше от Леса уползали, боясь даже оглянуться, стайки лохматых, коренастых брэдлогов. Больше походившие на животных, чем на разумных существ, они тянули за собой раненых и детёнышей, пытаясь спастись хотя бы за границами Леса, в незнакомой необъятной степи. В надежде, что туда не сунутся злобные Люди-Кошки. Люди-Кошки, выгнавшие их из Леса. Из того Леса где когда – то все они родились, где всегда жили рядом, где безмолвные и безотказные брэдлоги соглашались на любую работу, за которую не брались высокомерные, строптивые Люди-Кошки. Из того Леса, под деревьями которого сейчас лежали тела большей части безвольного, но трудолюбивого племени, остатки которого пытались теперь найти защиту в голом, открытом всем ветрам пространстве.

      Отступая всё дальше, истерзанные, забитые существа не думали о будущем, не смотрели по сторонам и даже не стонали от боли. Они просто шли и шли, пока ноги не начали подкашиваться и один за другим они не попадали в густую, душистую траву. Какое-то время они лежали с устремлёнными вверх глазами, но ничего не видели. Очень сложно впервые увидеть то, о чём никогда не знал. Неразвитый мозг брэдлогов отказывался воспринимать увиденное и, лишь постепенно он впускал в себя огромное голубое пространство, охватившее весь Мир своей необъятной глубиной. Зрелище было настолько манящим, захватывающим своим великолепием, что несчастные забыли о боли и потерях, о пугающей неизвестности, их сердца впервые наполнились чем-то непонятно тёплым и волнующим. Они впервые увидели Чудо! Брэдлоги увидели НЕБО!!! Не мелкие голубые обрывки среди верхушек сосен, а огромное синее-синее, глубокое-глубокое НЕБО!

      И в центре безграничного, голубого блаженства сияло самое могущественное, самое карающее и самое ласковое божество – СОЛНЦЕ!!!

      И первый, преклонивший пред ним колени, стал называться Сильнейшим из племени брэдлогов…

      – Маруся, я тебя очень люблю, но я не способна сегодня выслушивать твой наив, – Саня сидела на подоконнике у своей подруги и стряхивала пепел за окно. Несмотря на раннее утро на улице уже стояла духота, пронизанная приторным запахом клейких тополиных почек. Запоздалая весна, словно решив наверстать упущенное время, начала развиваться чересчур стремительно и в начале мая столбик термометра подобрался к отметке тридцать градусов. Наступившая жара грозилась сожрать своей разгорячённой пастью молодые листочки, в небе не проплывало ни единого облачка и даже ночью становилось не намного прохладней. И люди, и растения мечтали о дожде, о пресловутой грозе в начале мая.

      Саша снова стряхнула пепел на улицу. – Вроде бы в Сибири живём, что с погодой творится?!

      – Мы же на юге Сибири, а не в Тюмени, – засмеялась Маша. – Вот и загораем, как на юге. Между прочим, для тех, кто здесь не бывал словосочетание «юг Сибири» звучит довольно таки смешно. Многие и не знают, что кроме суровой зимы у нас жаркое лето, а в садах множество фруктов и ягод.

      – Да, да! Только суровых зим давно уже не было, а лето началось весной. Глядишь, так скоро и пальмы начнём в открытом грунте высаживать и питаться будем собственноручно выращенными финиками и бананами, – Саня глубоко затянулась и, выпустив дым кольцами, снова стряхнула пепел.

      – Сашка, прекрати! Сколько можно говорить! Там же бабульки на солнышке греются, а ты им пеплом головы посыпаешь.

      – Это не пепел, а долгожданные осадки, пусть наслаждаются, – и, затянувшись в последний раз, она щелчком выбросила окурок во двор.

      – Шурик, слезь, пожалуйста, с подоконника. У меня сердце заходится, когда ты за борт перевешиваешься, – Маша сказала это так умоляюще, что Сане пришлось спрыгнуть и пересесть на табурет.

      Почти четверть века назад, первого сентября, они впервые встретились на школьном дворе. Оказавшись в одном классе, они оказались ещё и за одной партой. С тех пор подруги стали более близкими и родными друг другу, чем подчас бывают кровные сёстры. Детские