Первые поднимали тревогу две молодые легавые собаки, всегда игравшие у ворот.

      Они начали лаять особым предостерегающим сигнальным лаем. Нечто вроде собачьего «слуша-ай, приме-ча-ай!..».

      И, услышав этот сигнал, мгновенно вскакивала вся дремавшая у подъезда стая наших деревенских собак – больших, маленьких, породистых, полупородистых и окончательной приблудной дряни.

      Из будки вылезал огромный мохнатый, как дед в вывороченном тулупе, цепной пес Дозор и от бешенства начинал хрипеть и плясать на задних лапах.

      Весь этот собачий концерт отмечал событие довольно простое и не очень редкое: столяр Мошка вошел в ворота.

      Почему вид его так волновал собак – до сих пор не понимаю.

      Был Мошка такой: старый, очень худой, длинный, согнутый, носил ермолку, пейсы, длинный лапсердак и калоши. Словом, внешность его для того края была самая заурядная.

      Удивителен он был совсем не внешностью, а кое-чем таким, чего собаки знать не могли.

      Прежде всего – репутацией непоколебимо честного человека. Все заказы выполнял хорошо, к сроку не опаздывал, цены брал божеские и без задатка.

      Второе – этого тоже собаки не знали – он был поразительно молчалив. Я даже не знаю, говорил ли он вообще, может быть, только моргал глазами и мотал пейсами.

      А самым главным была легенда о нем, бросавшая свет на его странности. Рассказывали, будто лет тридцать тому назад, в Судный День, когда он вместе со своими единоверцами молился в синагоге и каялся в грехах, произошло нечто, что по еврейским поверьям считается вполне возможным: утащил бедного Мошку черт.

      Нашлись, конечно, люди, которые собственными глазами видели, как летел Мошка по воздуху. И тащил его кто-то поганый, вроде барана. Хотели даже помочь ему, перекрестить черта, да подумали, что, может, Мошке еще за это неприятность будет, что его крестили.

      Какая-то старуха видела не барана, «а быдто шар, а у шара из носу пламень».

      Какой такой у шара бывает нос, это старуха не объясняла, а просто отплевывалась.

      Как бы там ни было, а Мошка пропадал без малого тридцать лет. Откуда явился – неизвестно. Поселился за кладбищем в заброшенной баньке и стал ходить по помещикам столярничать. Работал хорошо. Где он там у черта научился ремеслу, никому не известно.

      Нашлись, как всегда, умные люди, которые с усмешечкой говорили, что Мошка просто-напросто в свое время удрал от воинской повинности и, кажется, прожил эти годы в Америке.