Мрачная трапеза. Антропофагия в Средневековье. Анджелика Монтанари

Читать онлайн книгу.

Мрачная трапеза. Антропофагия в Средневековье - Анджелика Монтанари


Скачать книгу
ь однозначной еще современникам, и комментаторы разделялись. Кто-то, как Якомо делла Лана, считал Уголино отцом-людоедом, а кто-то, как Кристофоро Ландино на век позже, расшифровывал слова Данте в более положительном ключе, считая, что аллюзия на людоедство недопустима[2].

      В то время как XXXIII песнь «Ада» оказала влияние на представления об антропофагии, которые мы разделяем и сейчас, сложно сказать то же самое о множественных упоминаниях каннибализма в средневековой литературе. Наряду с большим интересом, которого удостаивается история тела в последнее время, начиная с работ Жака Ле Гоффа и Жан-Клода Шмитта, лишь совсем небольшая часть научной литературы концентрируется на самой жестокой (или милосердной) форме танатопрактики известной нам: поглощении человеческой плоти[3].

      Подобная лакуна не связана с недостатком отсылок в средневековой литературе, совсем наоборот, литература того времени переполнена банкетами каннибалов: людоеды попадаются в самых неожиданных произведениях, подмигивают со страниц бестиариев и кодексов о монстрах, населяют литературные манускрипты и хроники, проникая в самые непредсказуемые источники. И все же, когда случается наткнуться на поглотителей людей, к ним редко относятся с должным вниманием и еще реже удостаивают научным взглядом: их злодеяния интригуют, о них читают, их документируют, ими интересуются, но не более.

      Антропофаги в современной историографии, остаются в относительной тени, безвозвратно заключенные в анекдотичной тюрьме, стены которой сооружены из мрачных и курьезных новостей, из horribile dictu, из более или менее назидательных эпизодов[4].

      Возможно, в этом виноват сам характер тех упоминаний, которыми усеяны средневековые источники. Или то, что эпизодичные теоретические взыскания, их сопровождающие, приводили к тому, что страдала сама терминология, обозначающая феномен. Термин «каннибализм» происходит от имени, данного жителями Багамских островов и Кубы коренному населению Малых Антильских островов, жестоким Карибам[5], которых считали людоедами. Лемма «антропофагия» являлась рядовым термином в классической античности (например, в Аристотеле и Плинии), но исчезает на макроскопическом уровне в латинских и вернакулярных текстах, где появляется за редкими исключениями только как транскрипция или перевод с греческого. В этой работе мы предпочли дистанцироваться от античного термина, чтобы подчеркнуть, что категория «антропофаг» относится к нашей системе понятий, а не к исследуемому периоду[6]. Слово «антропофагия» и производные от него будут описывать «поедание людей» в буквальном смысле, а «каннибализм» – акт потребления существ своего вида[7].

      Поглотителей людской плоти изображают многогранно и многоцветно. Их рисуют орками, оборотнями, расами монстров с далеких краев земли, апокалипсическими народами, злыми ведьмами и враждебными сектами, что плетут заговоры против христиан. Но средневековые каннибалы – это не только орки и злобные сказочные существа: это те же праведные христиане, рыцари и короли, юные девицы, горожане и больные. Прохожий, отшельник, дитя, воитель: все они – возможные жертвы, все – возможные палачи.

      Перед таким богатством упоминаний спонтанно встает вопрос о конкретных практиках: исповедовался ли каннибализм в Средневековье на самом деле, или речь идет о фантастических рассказах?

      Следует признать: и наши предки были склонны, при определенных условиях, к потреблению человеческой плоти, хоть антропофагия и не была распространенной и систематической практикой. Обычаи, которые мы склонны присваивать далеким культурам, нравы, которые нам тяжело понять и которые вызывают у нас отвращение, отчасти свойственны и нам.

      Не всегда легко или возможно определить достоверность дошедших до нас эпизодов из средневековых источников, где граница между реальностью и воображением непрочна и хроника неразличимо смешивается с фантазией. С другой стороны, исследование фантастического воображения, что донесло до нас отголоски антропофагии (и ее социальные последствия), в той же степени интересно, что и реконструкция ее хроник в свойственной им динамике, которая позволяет нам взглянуть на глубинные страхи и надежды, что связывают человека со смертью. Поиск далеких корней мы начнем с первых веков христианства и завершим на пороге Нового времени, оставаясь на западной и франко-норманнской территории (обычаи прочих народов будут приняты во внимание в том отношении, в котором они повлияли на наше восприятие).

      Остается лишь вопрос, что делать с «табу», которое по определению избегает когнитивных процессов, оставаясь в области бессознательного и того, о чем не говорят; в какой степени каннибализм вызывал осуждение и страх; и насколько возможно примирить запрет со следами практики, что появляется в свидетельствах.

      На непосредственные вопросы источники не дают настолько же непосредственные ответы. Чтобы воссоздать общую картину, следует обзавестись целой серией документов, на которые необходимо взглянуть сквозь многочисленные измерения: средневекового


Скачать книгу

<p>2</p>

Iacomo della Lana. Commento alla «Commedia». 4 Voll. / Ed. M. Volpi. Roma, 2009. Vol. I, Inferno, canto XXXIII, v. 75, р. 899; C. Landino. Comento sopra la Comedia. 3 Voll. / Ed. / Ed. P. Procaccioli. Roma, 2001. Vol. II. P. 1002.

<p>3</p>

Касательно роста интереса к области изучения истории тела, начиная с последнего десятилетия прошлого века большое влияние оказали исследования Жака Ле Гоффа и Жан-Клода Шмитта: Schmitt J.-Cl. Corps et âmes // Dictionnaire raisonné de l’Occident médiéval / Dir. J. Le Goff e J.-Cl. Schmitt. Paris, 1999 / Ed.; Id, Les revenants. Les vivants et les morts dans la société médiévale. Paris, 1994; Id, Le corps des fantômes // I discorsi dei corpi. Micrologus. Vol. 1. 1993. P. 19–25; Le Goff J., Truong N. Une histoire du corps au Moyen Âge. Paris, 2003.

<p>4</p>

О каннибализме в Средневековье, в 2003 году следующая статья представила тему в общих чертах: M.L. Price, Consuming Passions. The Uses of Cannibalism in Late Medieval and Early Modern Europe, New York-London, Routledge, 2003. До этого исследования в других областях поставили вопрос об упоминании антропофагии в Средние века, среди первых A. Pagden, Cannibalismo e conta-gio: sull’importanza dell’antropofagia nell’Europa preindustriale, в «Quaderni storici», XVII, 1982, n. 50, рр. 533–550. Недавно многие авторы посвятили свои работы темам каннибализма, среди них H. Blurton, Cannibalism in High Medieval English Literature, New York-Basingstoke, Palgrave Macmillan, 2007; A.A. Montanari, Mangiare il nemico. Pratiche e discorsi di antropofagia nelle città italiane del tardo Medioevo, в «BISIME», 111, 2009, рр. 253–274. Множество других исследований, касающихся разных аспектов антропофагии, необходимых для развития повествования, будут указаны в связи с трактуемыми темами.

<p>5</p>

Cfr. A.A. Montanari, il termine «Antropofagia» e il termine «Corpo», в Medioevo (Le Garzantine) / Ed. Cantarella G.M., Milano, Garzanti, 2007, рр. 97–98 e 428–431.

<p>6</p>

В области антропологии разные оттенки значения были предложены для того, чтобы отличить два термина, но достигнуть единогласия это не помогло. Некоторые антропологи, например, считают более корректным применение термина «каннибализм» при потреблении человеческой плоти в ритуальных целях и термина «антропофагия» при потреблении человеческой плоти из необходимости (См.: A. Favole, Resti di umanità. Vita sociale del corpo dopo la morte, Roma-Bari, Laterza, 2003, р. 53).

<p>7</p>

Похожее различие в средневековой номенклатуре касается и термина «ритуальный»: средневековая латынь использовала термин ritus по отношению к литургическим практикам (давая термину довольно узкое определение), в то время как идея о «ритуальном» принадлежит периоду Чинквеченто. В ходе повествования мы посчитали необходимым различать при употреблении словосочетания «ритуальная антропофагия» практики каннибализма, связанные с символической сферой политической и социальной коммуникации и влияющие на социальные связи внутри сплоченной communitas, и каннибализм, обусловленный пищевыми потребностями. О ритуале см.: J.-C. Schmitt, Rites, in Dictionnaire raisonné de l’Occident médiéval, сit., рр. 969–1003; P. Buc, The Dangers of Ritual. Between Early Medieval Texts and Social Scientific Theory, Princeton (N.J.)-Oxford, Princeton University Press, 2001, рр. 152–322.