Грустная история Глаши Веселовой. Юлия Симбирская
Читать онлайн книгу.
праздников. Любой запоёт!
– Вот интересно, если бы мы жили рядом с зоопарком, слышали бы, как трубят слоны? – спрашиваю я маму.
– Да, может, и слышали бы, – задумчиво отвечает мама и рассматривает полку в верхнем шкафчике. – Валентин Валентинович живёт возле «Товарищества Изюмовых», у него вся квартира шоколадом с ванилью пропахла, даже костюм! Куда я дела витамины?
«Товарищество Изюмовых» – название нашей местной кондитерской. Я бы не отказалась обитать поблизости, может, даже больше, чем рядом со слонами, хотя многие посчитают слонов романтичнее конфет.
Мы с мамой живём на третьем этаже. Почти все окна у нас во двор, а двор зелёный и уютный, потому что на втором этаже живёт тётя Люся. Она назначила себя двороправительницей. А Ираида Сергеевна с пятого – домоправительница. У тёти Люси очки в коричневой пластмассовой оправе, а стёкла такие толстые, что глаза за ними похожи на двух печальных рыб. У Ираиды Сергеевны очков нет, глазки острые, как у мышки, а на голове кудрявый парик. Наши правительницы наперегонки заботятся о порядке, так что он правда идеальный. Даже покрышки всегда покрашены свежей краской. Я ненавижу эти крашеные покрышки на газоне. В дырку насыпают земли и сажают куст пионов или анютины глазки. Цветы беззащитные, поэтому терпят. Если бы могли, так точно удрали бы при первой возможности. В позапрошлом году Ираида Сергеевна собиралась поучаствовать в конкурсе от муниципалитета «Цветущий двор» и в компанию к покрышкам притащила огромного свалявшегося медведя. Они с тётей Люсей тогда громко спорили, что красиво, а что «дряни кусок». Выиграла тёти-Люсина «дрянь», то есть Ираиде Сергеевне пришлось тащить медведя туда, где он раньше был. Я держалась тёти-Люсиной стороны и даже опоздала на биологию на пять минут, пока следила за поединком. Правильно! Конкурс назывался «Цветущий двор», а медведи с тазами не цветут. Но покрышки из нашего двора, наверное, никуда не денутся. Они тёте Люсе дороги, как память о работе.
– Эти женщины всю жизнь привыкли трудиться на шинном заводе! – говорит мама с восхищением. Восхищаться она умеет. Она вообще к людям относится по умолчанию хорошо и считает, что, если человек не очень приятный, надо разобраться, что его довело до такой жизни. – Где же витамины? Вот на этом месте вчера стояли!
– Подумаешь, – я пожимаю плечами. – Все трудятся. Не только на заводе, кстати. И вообще тётя Люся с Ираидой давно уже на пенсии. Они ведь совсем старые!
– Нет, не все трудятся, – не соглашается мама. – Многие только делают вид. А ещё куча народу только ноет и бездельничает. Да не такие уж они и старые. Точно помню, что ставила витамины на эту полку.
– А почему же твои трудовые женщины такие злющие? – Я смотрю на маму и жду, что она растеряется. – Даже собак ненавидят. Я сама слышала, как обсуждали. Вот твои витамины!
– О! Спасибо! Это не просто желейные мишки, Глаша, не надо их хаотично поедать. Тётя Люся с Ираидой не злющие, – мама не замешкалась ни на секунду. – А насчёт собак – нонсенс! Тётя Люся воспитывает Авву…
Тут, как по заказу, со двора слышится тёти-Люсин бас:
– Эй, мальчик! Ты чего тюльпаны нюхаешь? Не для тебя посóжены. Иди в свой двор и нюхай!
Я оборачиваюсь к маме:
– Вот! Гонит какого-то мальчика. Тюльпанов ей жалко! Злющая, как жаба! Авву она за собаку не считает. Авва для неё человек.
Мама отмахивается. Не придирается к жабе, а могла бы, потому что сравнение не очень удачное, я согласна. А как кто злющая? Как оса? Как медведь? Как змея? Как бультерьер? Но мамины мысли уже уплыли, она собирается на работу, поэтому домашняя жизнь с тётей Люсей отодвигается на потом.
Я высовываюсь в окно: сверху тётя Люся похожа на мешок с картошкой, потому что чуть не до лета ходит в коричневом шуршащем пальто и в коричневой шапке. Обычно тётя Люся держит кулёк из махрового полотенца. Из него выглядывает белая кудрявая собачка Авва. Я специально посмотрела в «Атласе пород собак» и определила, что Авва – мальтийская болонка. Люблю точность. Тётя Люся разговаривает басом, а Авва тявкает в верхнем регистре, как сказала бы Сима, аж уши закладывает.
– Глаша, не сиди у открытого окна, продует! – кричит мне мама из прихожей. – Я ушла.
Хлопает дверь. Я и не думаю отлипать от окна, потому что люблю, когда меня продувает весенним ветром, и хочу дождаться, когда мама выйдет из подъезда и попробует проскочить мимо тёти Люси, «прикидываясь ветошью». Это, кстати, её выражение. Готова поспорить, у мамы не получится. Слышно, как тирленькает домофон. Мама машет мне, сворачивает на боковую тропинку и нос к носу сталкивается с тётей Люсей, которая выплывает из-за куста сирени.
Авва:
– Рррряввв-тяв-тяв.
Тётя Люся:
– Бу-бу-бу!
Мама:
– Добрый день! Ой, я спешу. Тю-тю-тю…
«Тю-тю-тю» – это я не расслышала, что там мама лепетала. Но в этот раз тётя Люся её быстро отпустила. Она вообще маму почти любит. Я чихнула, закрыла окно и полезла в верхний шкафчик за мукой и какао. В планах на вечер шоколадный кекс.
Печь я полюбила с прошлого года, когда