Виктор Авин

      Родился в Ленинградской области, окончил Ленинградский государственный университет, живет в Санкт-Петербурге, женат, двое детей. В 2012 году в издательстве МГО СПР опубликовал трехтомник стихов и прозы «Миграция души» (первый том – 252 с., второй – 200 с., третий – 212 с.). В мае-июне 2013 года в составе делегации Продюсерского центра Александра Гриценко принимал участие в работе Всемирной книжной выставки в Нью-Йорке.

      Способ борьбы с хамством в храме я лично нашел такой еще в 90-х: у меня церковь рядом, колокольный звон слышу. Заходил редко. Однажды пришел свечки поставить, поставил и тут же подбегает служка, схватила свечку мою и выдергивает. Я ей шепотом: «Поставьте, я ее только что зажег». Она мне на всю церковь: «В АДУ ДОГОРИТ!!!» У меня кровь в голову, взял ее за локоток, у нее аж что-то хрустнуло и она хрюкнула, и также на всю церковь сказал: «Поставь на место, а то сама пойдешь на переплавку!» Поставила и сбежала. Еще год туда не ходил, заезжаю по пути за город, в деревне светло. Потом заехал в ту, было время, а мне сказали добрые люди причаститься. Что это такое, не знал, хоть и крещеный, я с богом дружу. Зашел. Моего возраста батюшка накрыл меня полотенцем и шепчет: «Ну давай!» Не понял, что ему давать, но тыкать – это на рынке. Посмотрел ему в глаза, а они сальные, как у базарной бабы, горят аж, так он хочет услышать и дальше передать. Говорит: «Кайся, расскажи о грехах». Я даже рассмеялся, говорю: «Детей иногда пожурю, бывает». И он расстроился весь. Больше в эту церковь не ходил, в этом году зашел, а там новый батюшка, в летах и светлый, и сразу светло в церкви стало, сбежали из той церкви бесы. Значит, много людей там боролось с хамством в храме ногами и руками.

      29.07.15 (эссе создано в качестве отклика на статью протоиерея Андрея Ефанова «Как бороться с хамством в храме», по адресу: http://www.pravmir.ru/kak-borotsya-s-hamstvom-v-hrame/).

      Настоящие коммунисты? Нет, настоящие мужики, подтверждающие правило, что коммунистическая зараза должна быть стерта из матрицы России. Например, Гидаспов Борис Вениаминович, последний первый секретарь Ленинградского обкома, ТЕХНОКРАТ – всю жизнь директор ГИПХА (институт прикладной химии) с выкрученными руками посаженный в обком. Сразу после катастрофы в Чернобыле сам вызвался и поехал в Чернобыль, за месяц построил там завод по переработке радиоактивной пыли, чем фактически спас Европу, поскольку именно в мае там обычно воздушные потоки начинают идти в ее сторону, такая там роза ветров. Гидаспов получил предельную дозу радиации. Вылечился и еще поправил – коммунистическая зараза в Ленинграде была смягчена. Во время путча спас Петербург от крови, как первый секретарь обкома и гражданский член Военного совета Ленинградского военного округа, отдал приказ ОСТАНОВИТВСЯ танкам, выехавшим из Луги на подавление сопротивления путчистам. И танкисты выполнили его приказ, а не приказ министра обороны путчиста Язова: «Идти на Ленинград». Потом Гидаспов отстаивал интересы ВПК в эффективной его части и по совокупности «содеянного» как «путчист» был записан демократами во враги.

      Другие факты биографии: «4 апреля 2004 года Гидаспов оказался свидетелем дорожно-транспортного происшествия, в результате которого в реку Фонтанку упал автоагрегат с тремя людьми. 70-летний Гидаспов бросился с моста в воду и спас утопающих.» (с) «Википедия». От этого происшествия не оправился. Умер в 2007-м году. Царствие ему небесное.

      26.04.13.

      Уолстравитянин – это голова. Или сказка про немецкий порядок

      А сейчас, мой маленький друг, я расскажу тебе старую сказку, которую ты знаешь на своей шкуре. Про то, какие французские фермеры, как русские свиньи, ленивые и пьяницы. Потому что себестоимость молока у немцев на порядок ниже, чем у французов. Сказку о том, какие немцы аккуратные и работящие. И у них комбайны круче, и трактора быстрее, и самые плодородные камни. Потому что началось все давным-давно, после Второй мировой, когда уолстравитянин начал по миллиметру, незаметненько так, делать все ту же мину под Европой, мину класса «немцы». Делал это он тихонечко, там колесико