– Скажи-ка мне, Шант, – обратился колдун к слуге за обедом, – почему все так и норовят схватить меня под руки, будто я немощный? Неужто я настолько ветхий старик? Да, мне тяжело даются длительные переезды, но лестницу-то одолеть мне по силам, а?

      – Господин, они просто плохо Вас знают, – заверил Шант, – если бы они хоть раз увидели, какое расстояние Вы преодолеваете этими ногами, они не посмели бы подавать Вам руку. А ещё, – добавил слуга, – иногда им просто хочется к Вам прикоснуться. И я их понимаю: не каждый день доводится оказать честь Некроманту, предоставив ему кров и пищу.

      – Утром я долго глядел на себя в зеркало, – задумчиво произнес маг, отламывая кусок ржаной лепешки. – Знаешь, что я там увидел?

      – Что?

      – Морщинистое лицо.

      – Гхм…

      – Ты, верно, думаешь, что это вовсе не новость.

      – Вы пожилой человек, господин, морщины в Вашем возрасте неизбежны. Но это всего лишь морщины. Ваш дух крепок и силен, это видно по Вашим глазам: по тому, с какой жадностью взирают они на мир! А Ваше тело? Оно резво и прытко. Я никогда не осмелюсь назвать Вас стариком.

      – Но люди… вероятно, они видят лишь морщины. Раз морщины – значит, немощный.

      – Встречают всегда по одежке, – улыбнулся Шант.

      Хороший малый был этот Шант. Он понимал Ригана с полуслова, был хорошо воспитан, исполнителен и спокоен, и маг не раз жалел, что познакомился со слугой, когда тот был уже слишком взрослым для того, чтобы стать некромантом.

      Они направлялись на Большой Эмпорий. Когда-то, когда Риган был моложе лет на 10, он без труда проводил в пути несколько суток, ночуя прям в экипаже. Теперь же ему требовалась удобная кровать и теплая еда, поэтому на ночь они останавливались в городах и селениях, где Некроманта и его слугу всегда встречали хлебом-солью, а за ужином делились местными сплетнями. Иной раз магу приходилось оставаться в селениях по нескольку дней, а то и месяцев, чтобы поработать. Никогда не знаешь, где объявится шумный дух, или ещё какой потеряшка встретится. Работы всегда было много. Но в этот раз Риган торопился, и останавливался в городах только лишь для ночлега, благодаря чему они прибыли на Большой Эмпорий к самому открытию. Многие колдуны с некромантом встречались неохотно: если уж тот вдруг пожаловал к ним сам, значит, нуждается в помощи. Риган редко располагал нужными суммами для покупки волшебных безделушек, но отказывать некроманту – дурной тон, из-за чего иной раз приходилось отдавать ему ценные артефакты буквально за копейки, а то и вовсе даром. Нет, конечно, можно было и не отдавать, но магическим сообществом подобная принципиальность порицалась: раз уж некроманту понадобилась какая-то вещица, значит, для важного дела, и, как селяне, предоставляющие кров и хлеб для странствующего мага, так и другие колдуны обязаны были ему уступить.

      Завидев некроманта, бодро следующего вдоль рядов, многие участники ярмарки старательно делали вид, будто не узнали его или же не заметили. Ригана это нисколько не смущало: он шел к своему старому приятелю Гаспу. Подойдя к его шатру, Риган вежливо постучал о деревянную опору и пару раз кашлянул. Из-под прилавка высунулась седая голова. Старик рассеянно присмотрелся, щуря глаза из-за солнечных зайчиков, просачивающихся сквозь плетеную крышу, и лицо его озарила радость.

      – Риган! Ты ли это?! – воскликнул колдун, – я уж думал, ты давно окочурился!

      – Я надеялся, что ты сделаешь это раньше меня! – рассмеялся Риган.

      – Не дождёшься! – радостно хрюкнул Гасп,