Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Философский бомж

      Молодой бомж однажды ранним утром стал свидетелем того, что его знакомый, другой бомж, скончался, неизвестно отчего. Закономерный исход бродяжнической жизни, – что-то вроде этого подумал молодой. Парень он был неглупый от природы, но видимо незаурядный ум его компенсировал недостаток внутреннего стержня, поэтому он и скатился в такую социальную яму, хоть и будучи умным. Не нам его судить, и даже не тем из нас, которые и с умом и с стержнем, ибо нам такую жизнь не вынести, которую выносят они, эти «жалкие и ничтожные полулюди».

      Молодой не то что бы любил умершего при жизни, но к смерти его отнёсся с уважением. Но так как он всё-таки был человек не с самым низким лбом, то и подумал: «Какая, однако, хорошоя кепка на Станиславыче.» И он снял с его синеющей головы кепку и напялил на свою, красную и благоухающую спиртом. «Подходит» – сухо заметил молодой, считая излишним радоваться в такую минуту.

      На Станиславыче был надет неплохой пиджак, но молодой с презрением отверг эту мысль. Но вот другой, подобной мысле, он уже с трудом стал сопротивляться. На Станиславыче были набуты неплохие кроссовки, по бомжатским меркам, и молодой задумался над ними. Он размышлял, такое же это будет кощунство, как если бы он упал до того, что бы стянуть с покойника пиджак, или всё же меньше? Что касалось кепки, то тут молодой мог быть даже горд, дескать взял на память и «покуда кепка не износится, до тех пор будет жива память о Станиславыче».

      И вот, тут, пока он размышлял, вдруг является Генрих со своей подругой. Генриху (это была его кличка) было около сорока, а подруге Маринке лет тридцать с лишним.

      – Станиславыч умер. – осведомил молодой посетителей.

      Дальше мы передавать не будем, потому что кроме звёздочек, закрывающих бранные слова, передать больше и нечего.

      Через пять минут молодой решил оставить покойника с новыми посетителями и удалиться. Что он и исполнил. Да только далеко отойти ему не суждено было, так как он забыл Мохорку для самокруток возле покойного. Мы не обозначили сей незначительный факт, что во время нравственных философствований, – которых мы впрочем тоже не передали, – молодой успел скрутить самокрутку и скурить её.

      И, Боже мой! Какая его ждала картина! Какая судьбаносная. Генрих со своей Маринкой, вместо того, что бы плакать над трупом своего приятеля, – а он кстати был им совсем близким, не так как молодому, – они вместо этого… Они вместо этого обыскивали его карманы.

      Случай на работе

      У нас на работе была одна симпатичная работница, лет двадцати девяти, врядли уж тридцати. Я нередко заигрывал с ней, хотя и знал, что она замужем, хотя и сам я женат… Но я решил писать не чтобы покаяться или исповедаться, а совершенно по другому мотиву. Она была невысокого роста, впрочем из невысоких она наверно может считаться самой высокой – среди них. Волосы у неё до лопаток, тёмно-каштанового цвета. Характер у неё игривый, – она даже напоминает какое-то животное, наподобие лисы или ещё кого. К слову сказать, многие люди напоминают «какое-то животное» и на этом основаны наши прекрасные детские сказки. Не могу сказать, что бы она прям уж отвечала мне взаимностью, но так же и не скажу обратного, что бы ей не нравились мои ласки. Короче сказать, мы с ней были друзья, только друзья разного пола, каких, как известно, в природе быть не может.

      – Машка, чё сёдня приснилось? – обратился я к ней, занимаясь своим делом, в то время, как она занималась своим.

      – Ой, Виталь, а я и не помню. – задумалась она, – Помню, что что-то снилось, – а что снилось, убей не вспомню.

      Я хлопнул её ладонью по филейному месту ноги, она отстранилась, улыбнувшись.

      Я бы и забыл этот «случай», ведь таких случаев я не в силах был бы и сосчитать за всю нашу совместную дейтельность, если бы на следующий день она сама не напомнила мне об этом…

      – Ты вот вчера к чему-то спросил, с лисьей улыбкой, «что снилось», – без предисловий, так же за занятием, начала разговор она, – А мне сегодня такой кошмар приснился! Да даже не кошмар, но вобщем слушай. Ты же знаешь, что мы с Валерой в свой дом переехали три года назад. Я сначала как-то чувствовала себя в этом новом месте некомфртно, а когда ремонт-то сделали, то пообжилась, и даже, мне кажется, что гораздо удобнее теперь, чем было в квартире, хоть у нас и газа нет… Зато вода есть! – показала она я зык мне, как бы дразня и не меня вовсе, а какого-то судью внутри себя. – Так вот, снится мне, как я готовлю на кухне, всё как обычно, Валера смотрит что-то по телевизору, футбол кажется. Почему я думаю, что футбол, потому что, когда я стала его звать, он как-то не обращал на меня внимания, видимо был сильно увлечён зрелищем на ТВ. А звать я его стала, так как смотрю в окно, а в окне вместо деревьев небо, а вместо домов воздушные шары. Не маленькие шары, а на которых летают люди. Понял, да?