Заколоченный родительский дом зарос бурьяном и покосился. Но всё равно был ещё крепок.

      «Неужели прошло десять лет? – стоя у калитки и поглядывал на родительский дом, думал Шведов. – Похороны были словно вчера».

      – Молодой человек, – услышал он старческий голос, – вы кого-то ищите?

      Повернувшись, он увидел невысокую, щупленькую старушку, которая прищурившись, поглядывала на него.

      «Плохо видит», – подумал он.

      И только он хотел ответить, как старушка вновь заговорила:

      – В этом доме хозяев нема, померли они, лет десять как. А сынок ихний где-то в городе проживает. Вы, коль хату себе бачите, могу подсобить, я здесь усех знавши, – коверкая слова, сказала старушка.

      – Спасибо, бабушка, не надо.

      – А какого рожна вы тогда здесь топчетесь и всё высматриваете? Ограбить, наверно, хотите, так там ничёго нема путного, пустой дом, сиротливый.

      – Нет, бабушка, не хочу. Это дом моих родителей. Я Вадим Шведов, тот, который из города.

      – Давненько, видно, здесь не бувал, – поближе подошла старушка, заглядывая Вадиму в лицо.

      – Десять лет, бабушка. Всё некогда было.

      – Вам молодым усегда некогда буват, – буркнула она.

      Вадим промолчал. Зачем переубеждать старушку, себе дороже будет.

      – Да, похож на батьку свово, одно лицо. Рядом поставь, нихто не различит. Вот теперича я тебя, хлопец, признала, – посмотрела она повнимательней в лицо Вадима, развернулась и поковыляла своей дорогой.

      Проводив старушку взглядом, Вадим открыл покосившуюся калитку и пробираясь сквозь заросли бурьяна, пошёл к дому.

      Провозившись до ночи с уборкой, Вадим согрел воды в старом электрическом чайнике (хорошо хоть свет не обрезали, пока его не было), выпил чаю (немного продуктов он привёз с собой) и завалился спать.

      «Завтра надо скосить траву в огороде, а то, как партизан в джунглях, – вспомнил он свои боевые подвиги и не только боевые и улыбнулся, – а потом нужно сходить на кладбище».

      Вадим провалился в глубокий сон. Давно он так не занимался уборкой по дому, вот с непривычки и сморило. Но не прошло и часа, как в доме что-то загрохотало. Вскочив на ноги, он стал вглядываться в темноту, но ничего не увидел. Звук повторился вновь, но уже с другой стороны. Значит, ему это не приснилось, грохот был на самом деле.

      – Что за ерунда здесь происходит? – медленно, чтобы в темноте ни на что не напороться и не грохнуться он пошёл к стене, где был выключатель.

      Пошарив рукой и найдя его, Вадим щёлкнул, но света не было:

      – Вечером свет был, почему нет сейчас?

      Так он стоял в одних трусах минут десять, как ему показалось, крутил головой, ничего не понимая, пока в дверь не постучали.

      – Кто там? – во весь голос закричал он, но с места не сдвинулся. Нет, он не испугался, но мало ли что, лучше оставаться на месте. В потёмках Вадим вновь стал шарить по стене и, наткнувшись на выключатель, нажал на него. Щёлк, и свет, как по волшебству загорелся.

      «Чертовщина какая-то», – пронеслось у него в голове.

      С появлением света звуки в доме прекратились, и наступила гробовая тишина.

      Ещё минут пять он прислушивался, потом натянул брюки и на цыпочках пошёл к двери. В сенях никого не было.

      – Видно, домовой шалит или почудилось, – выходя на крыльцо, чтобы немного прийти в себя и подышать ночным воздухом, произнёс Вадим. – Утром надо сходить в магазин, купить молока и конфет, чтобы задобрить домового. А то никакого покоя не даст.

      Простояв на крыльце минут тридцать, поглядывая по сторонам и вспоминая, как в детстве играл здесь с отцом, он вернулся в дом и лёг. Свет выключать не стал, так при свете и заснул, провалившись в глубокий сон без сновидений.