Николай Шоластер

      С мечтой не расставайтесь

      Чем ближе новогодние праздники, тем наряднее становился город. Яркое солнце, отражаясь от белоснежного покрывала, слепило и наполняло всё вокруг позитивным настроением. Казалось, если закрыть глаза и повернуться лицом к солнцу, можно получить заряд бодрости до самой весны.

      Люди в приподнятом настроении спешили по своим делам, увлечённые этой предпраздничной суетой. И только она, среди всеобщего ликования, шла убитая горем. И всё вокруг ей казалось чужим и даже враждебным. Она не могла разделить эту радость, которой не было места в её раненой душе.

      «Почему так? Когда у тебя нестерпимая боль и жить не хочется, так радуется природа? Словно издевается… – думала она, – Столько радости на лицах людей… Нет, они-то не виноваты. Но почему так светло вокруг, когда у меня в душе кромешная тьма? Или я в чём-то провинилась?»

      Она не знала, как сказать маленькой дочурке, что папа не приедет встречать с ними Новый Год. Да, он обещал, но вместо него прилетела эта страшная бумажка… извещение. Она нервно мяла её в руках, не различая букв и не в состоянии дочитать до конца. Слёзы стекали по лицу, а чувство пустоты всё сильнее давило на грудь, мешая дышать.

      Он был, он обещал, а теперь его нет. Вместо него пустота. Казалось, воздух исчез, а земля ускользала из-под ватных ног. Небо медленно кружилось над головой, как старая карусель, и этот оглушительный звон в ушах…

      «А сказать придется самой, иначе кто-нибудь по доброте-то да как рубанёт: „Ах, бедная девочка, как же так!? Как жить-то теперь?“. Да, уж лучше я сама и не сразу… Крепко-крепко обниму, а потом скажу».

      Она только начала разговор, а дочка сразу обо всём догадалась по маминым заплаканным глазам, по изменившемуся голосу. Только не поверила! Она была упрямая, вся в отца, и твердила, как заклинание, что он обязательно приедет в эту новогоднюю ночь. И потому надо нарядить ёлку, накрыть стол и зажечь свечи.

      Её голос был совершенно не по-детски спокоен и твёрд, будто