1. Гадание по травинкам в бороде

      – До конца этой луны случится нечто ужасное, знаешь? – вдруг сказал Старик.

      – То же самое ты говорил в начале прошлой луны, – сонно парировал я. Прямо сейчас закатные лучи солнца приятно ласкали лицо и проникали сквозь закрытые веки нежно-оранжевым светом. Ни о чем ужасном не хотелось ни слышать, ни думать.

      – Но так и произошло, – проскрипел Старик прямо в ухо. – Я разбил свой лучший кувшин. Ну, ладно, один из трех лучших.

      – Неужели теперь случится нечто более ужасное?

      – Не знаю, не знаю… – покачал он головой, пропустив мимо ушей мою иронию.

      – Ладно, тебе виднее.

      – Виднее что?

      – Виднее, в каком порядке будут разбиваться твои кувшины.

      – Уверен, в этот раз случится нечто действительно плохое, – не унимался собеседник.

      – Боюсь представить, – улыбнулся я и открыл глаза.

      Так и знал: Старик сидел рядом на каменной скамье в пол-оборота ко мне, чуть подавшись вперед. Несколько ближе, чем мне хотелось бы.

      В сущности, никакой каменной скамьи тут не было. Просто большой прямоугольный блок, грубо обтесанный, но до блеска отполированный сверху вполне конкретными частями тел. Не знаю, кто и когда его тут оставил, но располагался он аккурат между моей уммой и уммой Старика, и именно здесь мы любили провести один-другой солнечный шаг перед закатом. Солнце садилось за стены умм напротив, и в тот момент, когда глубокая вечерняя тень накрывала нас с головой, мы по обыкновению прощались и расходились по своим постелям.

      Были ли мы друзьями? Вряд ли. Я даже не знал, как на самом деле зовут Старика и не помнил, откуда он здесь появился. Да и встречались мы на скамье как будто бы случайно. Но ему были отчаянно нужны свободные уши, а я… А я был не против.

      – Это… Как там твоя Пши-те? – внезапно сменил тему Старик.

      – Ши-те, – строго поправил я.

      Когда дело доходило до моей механической птицы, я переставал быть ироничным. Мне казалось, что одна из лучших летающих машин на Архипелаге заслуживает предельно серьезного отношения. И уж точно стоит того, чтобы ее имя запомнили правильно.

      – Ну да, она. Летает?

      – Да.

      – Удивительно, – покачал головой Старик, а я в это время чуть подвинулся к краю скамьи, удерживая комфортную для себя дистанцию.

      – Ничего удивительного, – говорю совершенно серьезно. – Я тебе много раз рассказывал, как это происходит.

      – Да, но старики склонны забывать, – прищурился он.

      – Я знаю это лучше других.

      – Может, мне нравится, что в мире остается что-то удивительное, – Старик привычно пропустил мою колкость мимо ушей. – Так что ты мне больше не рассказывай об этом… О небесных камнях там и механике вашей.

      – Я и не собирался.

      – Знаешь, говорят, Тот-ра назвал Пши-те в честь женщины? – то ли спросил, то ли поведал Старик, снова сменив тему.

      – Ши-те. Она называется Ши-те.

      – Ну да, она.

      – А про женщину я ничего не слышал, – холодно ответил я. Когда речь заходит о Тот-ра, главном механике нашего острова, я становлюсь еще серьезней. Примерно вдвое.

      – Точно тебе говорю, – кивнул Старик и подвинулся ближе. – Ее звали Пши-ку. Помню, как сейчас…

      – Ничего ты не помнишь, – перебил я. – Снова выдумываешь какие-то истории, а потом и веришь в них сам.

      – Не хочешь – не буду рассказывать. Но Тот-ра назвал Пши-те в честь женщины, точно тебе говорю.