Вот на окне дозревают

      Сливы и помидоры,

      Словно бы головы догнивают

      Кровавого термидора…

      О, Робеспьер, и о, нежный и злой

      Сент-Жюст…

      Ваших волос можжевеловый, молодой

      Жёсткий куст…

      Кровью пропитан, друзья якобинцы,

      Вы термидора для буржуазии гостинцы,

      От париков не успевшие освободиться,

      В толщу веков Вам, напудренным, вниз

      провалиться…

      Головы смяты…

      Целуют друг друга.

      Amies, comradы и браты,

      Как вы упакованы туго!

      Напротив – дом многоэтажный,

      В нём – магазины и кафе,

      А также «Альфа-банк» продажный,

      Где буква «Фэ» как галифе

      У красного кавалериста,

      Пылает «Альфа-Банк», кровав

      Народной кровью, что игриста…

      Пётр Авен, долларов набрав,

      С противным Фридманом… Из пушки

      Я «Альфа-банк» бы расстрелял,

      Все распорол его подушки,

      А деньги бедным бы раздал…

      Граф пьёт пятые сутки молодое вино,

      Он оставил Шато Лафит,

      Граф бессмысленно смотрит в ночи порно,

      Граф и корчится, и кричит!

      Граф оставлен женою его, Жаклин,

      Хлыстик, туфельки, пара шляп…

      У французского графа английский сплин

      И тоска, словно он араб…

      Где контесса? Контессы повсюду нет:

      В библиотеке, в саду, в окне…

      Граф желает, чтобы его к стене

      Вдруг поставил Военсовет…

      Граф расстрела хотел бы, ещё темно,

      Чтоб палач был простужен и зол,

      А пока граф лакает свое вино

      И бокалы швыряет в пол…

      Ведь нежнее не будет её бедра,

      Был так тонок её язык…

      Хоть убийцу арестовать пора…

      Жандармерии нет, старик…

      Приняв в себя болванку алую

      И внутренности этим балуя,

      Рыдает женщина от счастья,

      Я в этом принимал участье…

      Всего лишь ночью этой прошлою,

      Как офицер с улыбкой пошлою,

      Однако же восторга бес

      Со мною в женщину залез…

      А дома – светлая культура,

      Ряды уютных умных книг,

      Великая литература,

      Которая есть твой двойник,

      Однако вспомни, сын мой, вспомни!

      Что было с Фаустом тогда,

      Когда в Москве или в Коломне

      Ещё казнили иногда…

      Ведь Фауст цвёл, цвела Европа,

      Фаянс, фарфоры, гобелен,

      Изобретенье микроскопа

      И