Судьба литератора. Федор Иванов
Читать онлайн книгу.
альной издательской системе Ridero
Наши тризны и пиры
Мне позвонил главный режиссер нашего театра и сказал:
«Поздравляю! Тебе присвоено звание «Заслуженный артист РФ».
Заслужил, артист! Мы гордимся тобой!»
Я поблагодарил его, сказал, что полагалось сказать в подобном случае, пообещал грандиозный банкет…
Закончив разговор, я сел и задумался.
Столько лет я грезил об этом дне! Вовсе не потому, что я какой-то там особенно тщеславный, не потому, что горжусь каждым своим чихом и надуваю щеки, чтобы потрясти ими перед уязвленным до самой глубины космоса мирозданием.
Мне просто очень хотелось признания!
Если артист этого не хочет, не жаждет, не алчет, к этому не стремится, то у него что-то не так с головой, либо он просто не актер по духу, не художник по душе и по целеполаганию!
Грандиозно, что меня все-таки признали! Уже не ждал, по правде говоря! Пойду-ка я куплю все же бутылку водки и отмечу этот великий день, пока жена с работы не пришла… Она у меня не пьет, слава богу, и при ней мне пить будет, как всегда, как-то неловко, словно грешнику травить анекдоты среди святых…
Торжественные мероприятия в театре мне устраивать, честно говоря, не на что… Да и не хочется. Не кому там сердце обнажить аж до самого донышка, а значит, и выпивка теряет всякий смысл: что за радость пить с тем, кому не готов всю правду про себя рассказать да еще приврать для художественности?! А за кулисами таких товарищей у меня нет.
Иду в магазин. День ясный. Лето, наконец, пришло! Даже погода сегодня ликует, отмечает со мной великое событие!
Как я быстро собрался! У радости легкие ноги! Даже пакет с собой не взял! Я обычно его беру, чтобы лишние не покупать: пакеты становятся все более платными. Даже в больших магазинах!
Ну-ну, хватит про деньги! Сегодня буду думать только о хорошем! Вернусь домой, выпью, расслаблюсь. Поразмышляю немного о жизни и о себе… Приятная программка!
У входа в магазин собралась небольшая компания из тоскующих по дозаправке граждан… То ли деньги стреляют, то ли ждут кого-то…
Сколько же их у нас! А нужны этой «публике» театры? Да что там театры! История, литература, физика, химия, биология, станок с программным управлением? Да что там станок! Пилу и топор в руках не держали эти продвинутые горожане!
Прохожу мимо них вполне благополучно. В магазине никого. Покупаю бутылку «Праздничной». От пакета отказываюсь: я еще миллионером не стал!
Выхожу на улицу. Несу бутылку в правой руке, слегка прижимая к груди.
Что это? Компания обступает, окружает меня! Так вот кого они ждали!
Их передние конечности тянутся ко мне со всех сторон! Как щупальца осьминогов! Как клешни крабов! Я обеими руками вдавливаю бутылку в живот, наклоняюсь над ней, чтобы не вырвали, дико хриплю: «Не дам!»
Что острое и горячее вторгается в меня, скользит снизу вверх вдоль позвоночника, превращается в ледяной холод под сердцем. Я падаю и уже не чувствую, как у меня из рук вырывают бутылку….
…На следующий день я, уже в виде газовой смеси неизвестного состава, порхаю над землей, точнее, над нашим кварталом.
На асфальте у магазина еще не успели смыть кровь…
Моя жена идет оформлять печальные документы,…
Ее друзья из театра едут за венком и лентами с моим именем…
Сегодня я еще могу помнить и думать! Не о будущем, впрочем, а только по инерции, словно дожевывая котлету, которой уже нет в тарелке,…
Господи! Зачем ты дал нам так много лишнего? Звания, знания ради тщеславия, бутылки с горячительными напитками для противоестественного веселия и… «друзей наших жен»?!
Но все это уже не про меня! Спектакль продолжается силами других актеров…
Я покидаю атмосферу: память моя, прозрачное белое облако, редеет, тает, сияет, растворяется в ясном небе, и вот уже…
Как тихо в этой Вселенной!..
Судьба литератора
Он сочинял рассказы. Говорили, что неплохие. Иные морщили нос: «Тоже еще Лев Толстой нашелся. Не егози! Живи спокойно». Да он и сам только о том и мечтал. Но не получалось. Что-то стучало изнутри, просило, а то и заставляло писать, не отпускало!
Постепенно он стал строить собственную жизнь по законам литературы. Когда ему предлагали решение или подсказывали ход, он говорил, что это банально. Так уже было у… и называл писателя.
Нет изюминки. Неинтересно. Лишние детали. Скучно…
Мы не только пишем бездарно, мы и живем точно с такой же отдачей. Жизнь, действительно, банальна и скучна: с ее длинным прологом и коротким, часто очень обычным эпилогом; жизнь свою еще сложнее выдумывать, чем книги: таков порядок вещей.
Он становился старше и как-то внутренне насупился. Ему теперь захотелось сочинять не книги, а жизнь! Истово! Всерьез!
Жизнь становится