Бледно-жёлтое солнце в призрачной дымке лениво карабкалось по сероватому небу. Явный признак, что день обещал быть удушающе жарким.

      Тони сбавил скорость, сворачивая с центральной улицы Садового квартала на узенькую грунтовку. С любопытством огляделся – последний раз он был здесь лет пятнадцать назад, когда приезжал на несколько месяцев подменить отца в клинике: тот умудрился свалиться с лошади и раздробить плечо. С тех пор поместье Эшей практически не изменилось. Старый двухэтажный белый дом, весь обвитый плющом, по-прежнему утопал в аромате дурманящих магнолий, прячась от любопытных глаз за высоким кованым чугунным забором.

      Впрочем, и сам город остался таким же, как и двадцать с лишним лет тому назад. Разве что разросся, окраины теперь всё больше напоминали гетто, куда лучше не соваться по вечерам. В остальном – всё тот же родной и любимый «Биг Изи», не по-американски раздолбайский, весёлый, насквозь пропитанный алкоголем и джазом. И, конечно, слухами, львиная доля которых приходилась на влиятельную семейку Эш. Кем их только не считали, какие только сплетни не распускали, в каких грехах не обвиняли, но исключительно за глаза. В лицо – заискивающе улыбались и уважали. Никому не хотелось навлечь на себя ненароком какое-нибудь древнее как мир проклятие вуду, пусть всерьёз в это никто и не верил. Но мало ли…

      Предки Эшей появились на земле Нового Орлеана с первыми французскими колонистами, прикупили пару-тройку плантаций хлопка и постепенно разбогатели. Гораздо позже, после окончания Гражданской войны, когда хлопок сильно упал в цене, тогдашний глава семейства Эдмонд Эш неожиданно для всех сбагрил плантации недоумкам-дельцам, приехавшим в Луизиану в поисках лёгкой прибыли. На вырученные деньги и практически за бесценок он быстренько приобрёл недвижимость: шикарный особняк в Садовом квартале, небольшой загородный дом, пару-тройку квартир во Французском квартале, а все активы вложил в европейские банки. Более удачную сделку вряд ли можно было придумать в то время. В итоге за целое десятилетие Великой депрессии Эши не просто не потеряли свой капитал, но и приумножили его в несколько раз, чем сыскали не только уважение среди горожан, но и дурную славу.

      С тех пор Эшей постоянно подозревали в колдовстве. Нашлись даже те, кто утверждал, что видел, как супруга Эдмонда, красавица Агнес, танцевала по ночам обнажённой с чернокожими слугами и резала куриц, призывая лоа. Члены семейства не очень стремились развеять слухи, а то и сами добавляли масла в огонь, но при этом столетиями оставались одной из самых богатых и влиятельных семей Нового Орлеана.

      В глубине души Тони даже гордился своим близким знакомством с ними, пусть сегодня полуслепой старик-маразматик Бернард Эш, нынешний глава семьи, упрямо цеплявшийся костлявыми пальцами за жизнь и не спешивший умирать, вряд ли его узнает. Зато его дочь, Кларисса Эш, прекрасно помнила Тони и сидела сейчас рядом с ним в потрёпанном серебристом додже.

      – В небогатых семьях женщина зарабатывает на жизнь наравне с мужчиной, не особо задаваясь вопросом, хочет она этого или нет, – продолжил Тони беседу, начатую ещё в банке, где и встретил Клариссу. Бывшая одноклассница, конечно, постарела, но выглядела отлично и гораздо моложе своего настоящего возраста – всё ещё стройная, соблазнительная блондинка, которой ни за что на свете не дашь сороковник. А с собранными в хвост волосами, в поношенных стареньких джинсах, кроссовках и скрученной на поясе клетчатой рубашке поверх простой белой майки и вовсе смахивала на простушку-жену какого-нибудь фермера, но никак не на хитрую потомственную ведьму, наследницу клана Эшей. – У неё просто нет другого выхода, она должна работать.

      – Состоятельная женщина тем более должна работать. Что ей ещё прикажешь делать, Тони? Муж целыми днями в офисе, дети с няней, домом занимаются слуги.

      – А как же благотворительность? – без тени иронии поинтересовался Тони.

      – На неё уходит слишком мало времени. Если речь идёт об обычных пожертвованиях, – передёрнула плечами Кларисса. – А волонтёрство – самая настоящая работа. После колледжа я вернулась домой и думала: на стены от скуки полезу. Еле упросила отца найти мне занятие. Знаешь, сначала чёртов упрямец возмутился. Мол, порядочная женщина в нашей семье не должна работать. Это я-то порядочная, прикинь? – она расхохоталась. – Потом из вредности предложил мне благотворительность. Раз уж тебе, доченька, так скучно и одиноко, иди-ка ты помогай бедным.

      – Ты пошла?

      – А что мне оставалось? Конечно, пошла. В больницу санитаркой. И на второй