– Итак, я решил пропустить некоторые отделения в здании, чтобы начать с того места, где происходили основные события. Я направляюсь в блок «3» – сказал австрийский журналист Ганс, продолжая исследовать психиатрическую клинику недалеко от границы с Чехией. Всё здание изнутри пребывало в полуразрушенном состоянии. Штукатурка и плитка осыпались. Повсюду лежали куски битого стекла. На металлическом инвентаре обильные следы толстых слоёв ржавчины. Огромные скопления пыли и запах сырости.

      Он продолжал говорить, стараясь не отдалять губы от диктофона.

      – Если верить словам господина Штуцбера, чей отец проработал здесь врачом 9 лет, именно в этой части здания, где я сейчас нахожусь, учёные третьего рейха проводили опыты над пациентами с 1938 по 1943. В одном из помещений около меня находятся фрагменты медицинских инструментов. Среди них шприцы, скальпели, молотки, нечто похожее на пилу для вскрытие черепной коробки. Возможно это применялось для трепанации черепа и лоботомии. Также мною обнаружены осколки тонкого стекла, вероятно фрагменты ампул для инъекций.

      Ганс направился в следующее помещение.

      – В другой комнате расположен стол для проведения неких процедур над подопытными. Стол снабжён необходимыми ремнями для фиксации конечностей, головы и поясницы. Рядом расположен некий прибор, который, судя по внешнему виду, подключался к электросети. Скорее всего данный аппарат был предназначен для проведения электрического тока к мозгу пациента через провода, которые закреплены на электродах.

      Вдруг у Ганса возникло чувство, что кто-то дует ему в шею. Он развернулся, но никого не увидел.

      «Наверное, сквозняк» – подумал Ганс. Он вернулся к описанию помещения:

      – У разбитого окна находится инвалидное кресло, также оборудованное ремнями для фиксации частей тела. Ах, да. Чуть не упустил из виду. Над столом подвешен осветительный прибор с шестью лампочками по кругу и одной в центре.

      Ганс закончил осмотр комнаты, нажал на паузу, и пошёл к выходу, поправляя свою рабочую сумку на плече. Он прошёл мимо покрытого пылью зеркала. В зеркале мелькнула размытая полупрозрачная фигура. Ганс резко остановился и медленно приблизился к зеркалу. В нём равномерно появлялось отражение. Это было отражение Ганса. Всё как в обычном зеркале… кроме глаз. Его зрачки… их будто не было. Он смотрел на своё отражение, но отражение, лишённое глаз, его не видело. Вместо зрачков пятна насыщенного бордового оттенка. Ганс тщательно всматривался, моргнул несколько раз, протёр веки, но картина ни менялась. Через пару секунд он обратил внимание, как в отражении что-то вырисовывается под нижним веком на левой стороне. Это что-то росло, или растягивалось. Вдруг из этого места резко потекла кровавая струя. Диктофон выпал из рук Ганса и разбился, ударившись о грязную плитку. Он ощутил невыносимую колющую боль в глазах, словно кто-то вытягивает глаза из орбит. Он убрал руки и превозмогая дискомфорт снова встретился с зеркалом, и заметил, что отражение немного заполнилось. А именно заполнились пустоты в орбитах черепа. Там были глаза. Глаза Ганса, покрытые многочисленными капиллярами. Боль усилилась, и он снова спохватился вытирать веки. Он развернулся и проделал шаг в обратном направлении. Сделав шаг, он ощутил необычный холод, который соприкоснулся не только с кожей. Прохлада добралась до самых глубин его тела. Лёгкие, желудок, сердце, мозг – всё было охвачено лёгким холодом.

      Испытав это чувство, Ганс по инерции отпрыгнул на полшага назад и отвёл ладони от лица. Перед ним предстал полупрозрачный силуэт. У этого существа с человеческими очертаниями был вскрытый череп, и оно заговорило:

      – Доктор, меня вылечили?

      ПОЛУНОЧНЫЙ ТАКСИСТ

      Паоло, как обычно, колесил по вечернему Риму на своём такси в поисках клиентов. Он был тридцати двух летним холостяком, которого вполне устраивала свободная ничем не обременённая жизнь. Его мало интересовали вопросы глобализации и антиглобализации, рост и падение курса валют, котировка цен на нефть, динамика ВВП, обстановка в геополитических масштабах – всё это располагалось в конце списка тех новостей, которые узнавал римский таксист. Он слушал радио лишь в двух случаях: когда крутили музыку, либо рассказывали о местных новостях. Он был большим любителем винтажного кино.

      В целом работа таксиста полностью подходила для него. Ему нравилось общаться с новыми людьми и ездить по городу в тёмное время суток, когда людей вокруг очень мало, что позволяет сполна насладиться всем великолепием светящихся колоритов Вечного города.

      На этот раз он решил оставаться у жилого дома, где высадил последнего пассажира. После трёхчасовой езды он решил зайти в супермаркет, который находился на первом этаже торгового центра метрах в двадцати. Прогуливаясь между длинными стеллажами, он взял две пачки сигарет, бутылку содовой и, проходя мимо кассы, захватил последний выпуск журнала «Дерзкий помидор». Затем он вернулся в машину, закурил сигарету