Мэр, топоча лапочками, нёсся, тараща умные глаза, по улочкам посёлка. В человеческом облике он предпочитал, по причине некоторой полноты, авто. Недавно он пожертвовал на церковь двадцать семь тысяч, и торопился на праздник, не за тем, конечно, чтобы воочию убедиться, что на эти деньги куплена именно та дивная люстра, которую он давно присмотрел в столице в антикварном магазине и о которой буквально прожужжал уши батюшке с матушкой. Обещалка мэра, кстати, не советовала употреблять слов вроде «ВООЧИЮ», объясняя мэру в нежных всплывающих подсказках, что слово это имеет устарелый, вроде как в тех обрывках о сотворении мира, характер, посему разумней сказать «лично», «сам». Ну, вот и бежал мэр лично, сам поприсутствовать на древнем празднике, введённом в Сурье ещё до того, как часть её территории перешла на режим Складчины, а, возможно, и до Метеорита.

      Чертенятки – маленькие, хорошенькие, вроде кипарисных мартовских шишечек – уже вовсю суетились возле церковного крыльца. Они осмеливались залезать даже на нижние перекладинки ограды. Нет, малыши понимали прекрасно, что дальше их не пустят, просто не могли устоять перед искушением – невероятно смешное делалось что-то с их пушистой шкуркой. Несильный разряд, вроде электрического, пронизывал их до самых хвостиков. Разумеется, ничего более серьёзного им за нарушение дисциплины не грозило – уж больно малы.

      Черти постарше в такие дни даже не показывались возле церкви. Только один толстый рогатый старик с большим мохнатым животом мог позволить себе постоять за кипарисами над морским обрывом и краем припухшего глаза иронически поглядывать за левое плечо. По правде говоря, он мог позволить себе и больше – старость почитают в Сурье. Даже в песне поётся: «Старикам везде у нас почёт». Опять же, не все поощряют ноне старые песни, хотя на смысл никто, помнится, не покушался.

      Толстяк даже мог издалека шапочно и тоже неуловимо иронически раскланяться с уборщиком прицерковной территории. Ирония, заметим, была обоюдной. Мало кто знал, (а в посёлке, полагаю, не знал никто), что уборщиком служит человек некогда известный… очень даже известный.

      Считалось, что он вроде как пропал после того, как общественность установила один не то, чтобы неприглядный факт из его биографии, просто после установления сего факта порядочный человек должен был бы каким-то