Принято считать, что вслед за тремя поколениями хасидских учителей наступило время упадка. Однако эта точка зрения – не что иное, как чрезмерное упрощение действительного положения дел. Рассматривая подобного рода ход событий, мы, несомненно, должны спросить самих себя: какие именно аспекты хасидизма и в самом деле начали приходить в упадок и не наблюдается ли наряду с этим обогащение, развитие вширь и вглубь и даже укрепление других элементов этого движения?

      Нет сомнений, что общие доминантные характеристики, свойственные хасидизму на начальном этапе его развития, стали ослабевать на протяжении второго периода, который в основном пришелся на первую половину XIX века, хотя жизненный путь некоторых представителей этого движения продолжился и во второй половине столетия. Основные контуры первых хасидских течений и борений между ними становятся трудноразличимыми и неясными, и на смену священному страстному порыву сблизить небеса и землю зачастую приходит некая упорядоченная религиозность, что, вообще говоря, характерно для всех великих религиозных движений, миновавших стадии пробуждения и мятежа. Вместе с тем новая духовная жизнь обретает разнообразие и полноту, что, надо признать, не очень способствует концептуальному развитию основных идей хасидизма, но вместе с тем значительно расширяет сферы, в которых эти идеи могут быть реализованы и применены для нужд повседневной жизни. Формы выражения этих идей становятся уже не столь дерзновенными или радикальными, но при этом зачастую обретают больший блеск и великолепие. Афоризмы, притчи и исполненные глубокого смысла сказки, имевшие до сих пор форму гениальных, но наивных и незаконченных импровизаций, теперь обретают литературное совершенство.

      Реальные проблемы второго этапа развития хасидизма связаны не с духовными свойствами учения, а с вопросами структурно-организационного характера. Эти проблемы можно отнести к одной из трех категорий: взаимоотношения цадика и его хасидов, взаимоотношения между двумя цадиками и их хасидами и взаимоотношения между цадиком и школой, к которой он принадлежит. На втором этапе развития хасидизма все три категории взаимоотношений претерпевают значительные и заслуживающие самого пристального внимания изменения.

      Для обоих этапов развития хасидизма характерно, что цадики изначально являются «скрытыми» и лишь впоследствии «раскрываются», то есть объявляют, что небеса призвали их к служению. Наряду с небесным призывом необходимо присутствие уважаемого учителя, который должен поручиться за него и формально объявить его цадиком. Иными словами, община получает своего вождя «с небес», когда на того нисходит явно выраженное небесное благословение, и к этому добавляется процедура выбора и назначения цадика, осуществляемая его учителем, чей авторитет, в свою очередь, делает такой выбор обоснованным. Хасиды самостоятельно принимают свое групповое решение лишь в том случае, когда умирает великий учитель и возникает вопрос, кто из его учеников вправе наследовать ему – при условии, что на этот счет не было никакой предварительной договоренности. Для такой процедуры нет никаких особо оговоренных формул или правил, и все происходит с учетом существующей ситуации. Если верить легенде – а легендарные случаи характерны для многих аналогичных эпизодов в истории религии, – решения подобного рода всегда и принимаются, и воспринимаются как нечто мистическое. Община демонстрирует ранее невиданное единство и, ощущая всей душой волю небес, не смеет ей противиться. На втором этапе развития хасидизма число решений, принимаемых таким образом, увеличивается. Это происходит и в тех случаях, когда цадик не оставляет после себя наследников мужского пола, и когда его сын считается кандидатом на отцовское место.

      Вот дошедший до нас разговор, хорошо иллюстрирующий сложившуюся новую ситуацию. Его участники – рабби Мендл из Коцка (выдающаяся и трагическая фигура, относящаяся к четвертому поколению, хотя точнее было бы считать его хасидом пятого поколения) и юный Мендл из Ворки, сын рабби Ицхака из Ворки, друга Мендла из Коцка; время – девять месяцев после смерти рабби Ицхака. Рабби из Коцка пытается узнать, кто наследует его другу, поскольку Мендл скорее уклоняется от чести стать рабби, нежели стремится к этому. Рабби из Коцка спрашивает: «А что мир?» (то есть: каково мнение общины?). Его ученик отвечает: «Мир стоит» (то есть: вопрос о наследовании еще не решен). Тогда рабби замечает: «Говорят, что ты готов наследовать отцу». А юный Мендл отвечает: «Будь это так, у меня было бы предчувствие». В заключение разговора цадик говорит: «Говорят, что хасиды делают цадика». На что Мендл из Ворки отвечает: