Франк и Кассаню остались одни.

      Лизабетта с невероятной скоростью убрала тарелки и приборы, оставив мужчин перед двумя стопками и бутылкой водки, настоянной на цедрате, а сама незаметно исчезла – как испарилась. Кассаню посмотрел на часы и улыбнулся:

      – Она вернется через двадцать минут. Моя жена – великолепная хозяйка, сами видели, но готова нарушить все традиции корсиканского гостеприимства, лишь бы не пропустить очередную серию «Жизнь прекрасна»[70]…

      Сцена показалась Франку ирреальной. На высоте пятисот метров, за три километра от любого другого человеческого жилья, в самом сердце Корсики…

      Жизнь еще невероятней.

      У Кассаню был на редкость живой ум, да и на физическую форму он не мог пожаловаться. Франк подумал, что хотел бы остаться таким же в старости. Прямым, решительным, при необходимости – несгибаемым, с крепкими руками, чтобы строить семью, квадратным лицом, ясно выражающим убеждения человека, и упрямой башкой.

      Франк глотнул водки и бросил взгляд на Клотильду и Валу. Они стояли метрах в пятидесяти от террасы, под зеленым дубом.

      – Понятия не имею, что она там делает, – смущенным, почти извиняющимся тоном признался он.

      Старика это как будто позабавило.

      – Растворяется, возвращается в детство. Даже дальше – к корням. С последнего раза Клотильда очень изменилась.

      Франк представил себе сюрреалистические фотографии жены в юности. Ежик волос и полный арсенал гробовщика. Когда-то готической бунтарке было явно непросто «раствориться» в местном пейзаже.

      – Полагаю, что так.

      Кассаню поднял стопку, предлагая выпить, как будто приобщал парижанина к клану Идрисси.

      – Чем вы занимаетесь, Франк?

      – Работаю в Эвре. Это городок в часе езды от Парижа. Координирую обслуживание зеленых пространств.

      – Начинали садовником?

      – Да… Поднимался постепенно. Цеплялся, как глициния, плющ или омела… Некоторые коллеги наверняка именно так обо мне и думают.

      Кассаню задумчиво посмотрел на Клотильду и Валу – возможно, вспомнил сына, который тоже учился на агронома, а потом стал торговать газонным покрытием.

      – Знаете, почему пятьдесят лет назад я назвал этот кемпинг – первый в северо-западной части острова – «Эпрокт»? – спросил старый корсиканец.

      – Даже не догадываюсь.

      – Вам будет интересно. Эпрокт – это маленькая саламандра,