– Что было дальше? – Озрик смотрел сквозь Ратмира невидящими глазами.

      – Дальше… Дальше я шел за ними сквозь Великий Лес. Дважды пытался отбить твою жену – без толку. Её стерегли не только увальни Трора, но и рейдеры Лиги. Да и опаивали её постоянно каким-то зельем, Анариэль всю дорогу спала.

      – Значит и Сумраки! – Озрик еще более потемнел лицом и так стиснул нож, что костяная рукоятка жалобно хрустнула.

      – Во второй раз меня едва не прикончили, – продолжил Ратмир, не глядя на брата. – Пришлось уходить в Дагор, к тамошним целителям обращаться, – он глянул на свою руку, где от пальцев через всю кисть шел, теряясь в рукаве, широкий, рваный шрам. – Я вернулся через месяц, но уже ничего не смог сделать. На месте замка возвышалась новая крепость гномьей работы. Мощная и хорошо охраняемая. Брата едва от штурма отговорил…

      – Этель хотел штурмовать крепость Трора?

      – Да. Рвался отомстить за тебя и вернуть захваченные земли. Пришлось сказать, что мстить не за что.

      – Ты сказал ему, что я жив?! – в голосе Озрика прорезался металл. – Как ты посмел!

      – А лучше если бы он голову сложил под этими стенами? – Ратмир выпрямился и твердо взглянул в глаза Озрику. – И положил всех наших людей?

      Несколько мгновений они мерялись взглядами. Наконец Озрик отвел глаза.

      – Ты прав, – глухо сказал он, глядя на пламя свечи, – но Трор не успокоится, пока не отыщет меня, если узнает, что я жив. Я для него, что бельмо на глазу.

      – Так может тебе найти его первым? – Ратмир пристально смотрел на брата, и Проводнику становилось не по себе. Никогда в жизни Ратмир не видел Озрика таким: сломленным, безмерно уставшим. Плечи его опустились, глаза будто потухли, и от всей фигуры веяло безысходностью.

      «Лесной Отец, да что ж это делается то, он же вот-вот сломается, – с ужасом думал Ратмир, привыкший видеть брата железным, несгибаемым человеком.

      – Все тлен…, все прах, – тихо сказал Озрик, – что мне в мире, если она отказалась от меня. Какое я имею право разрушать её счастье и идти против её выбора…

      – Озрик! Да очнись же ты! – взорвался Ратмир, не заметив, что перешел на крик, чего никогда раньше не позволял себе при разговоре с братом. – Какой к демонам выбор?! Какое счастье?! Да её зельем опоили и несли как чушку дубовую! Ты что думаешь, дочь Владыки от слова своего, любимому человеку данного, отказаться может как девка портовая…

      – Окстись! – рявкнул Озрик впиваясь взглядом в Ратмира, – не по своей воле Анариэль женой моей стала…

      – Ой, да не смеши, Озрик! – треснул кулаком по столу Ратмир. – Невозможно эльфийку против её воли на такое согласиться заставить. Ни у кого никогда такое не получалась. Она же тебя любит дубина ты репоголовая! Любила всегда и любит до сих пор! Хоть и считала, что ты мертв.

      – Что?! – Озрик вскочил, опрокинув скамью и тяжело отперевшись на столешницу, наклонился к самому лицу Ратмира. – Откуда…, – голос графа сбился до сиплого шепота, – с чего ты это взял?!

      Ратмир отшатнулся, мгновенно остывая. Озрик был страшен. Тело его напряглось как сжатая пружина, пальцы сжали край стола так, что затрещала доска, лицо пошло пятнами, в глазах загорелся лихорадочный блеск.

      – Когда я был у стен крепости, её вывели на прогулку…

      – Вывели? – голос Озрика упал до глухого рычания

      – Да. Её выводят под стражей. Видимо боятся, что сбежит или руки на себя наложит. Стражники на мгновение отвлеклись, я ей и показался. Открыл свой разум…, так что Анариэль знает, что ты живой.

      Озрика качнуло, он, слепо шаря рукой, едва нашел, на что сесть.

      – На следующей прогулке она сбросила со стены вот это, – Ратмир протянул брату красную ленту, ту самую, что Озрик разорвал и отдал обратно посланцу Трора. Толька теперь лента была крепко сшита и связана в кольцо.

      – А письмо то – подлог… Градимир рассказал, когда от чар очнулся, что Таэль навел, письмо Трору писано было, чтоб отстал, а оно вон как обернулось…

      Озрик сжал голову руками и застонал