Нескончаемый ливень укутал город. Спрятал его за своей туманной накидкой.

      Сколько он уже идёт? День, а может два…

      Холодные капли устраивают гонки на грязном стекле, рисуют схемы жизни, смывают с него летнюю пыль.

      Мне всегда грустно, когда осень начинается с дождей.

      Как-то быстро, под холодным потоком, облетают листья. Они не успевают надеть свои яркие осенние наряды. Вместо ярко-красного, жёлтого все становится бурым. Быстрой рекой несутся эти листья по грязным улицам. Всепоглощающая стихия обволакивает, ласкает, баюкает.

      И в такие дождливые дни особенно тоскливо.

      Хочется открыть окна настежь, подставить лицо под холодные частые капли.

      Пусть они смоют усталость, грусть. Пусть стекают по щекам, катятся по подбородку, капая на ворот серой, как и все вокруг, футболки.

      Я хочу впитать их. Я хочу слушать музыку дождя.

      Бросить все и босиком пробежаться по лужам, танцевать с этим ливнем.

      Дождь стал частью меня.

      Я раз за разом лечу с ним с высоты, разбиваюсь о грязные крыши.

      Я хочу раствориться в этой воде, как сахар растворяется в чае. Я подарю ему себя. Всю, без остатка.

      Я хочу вновь и вновь сплетаться с этими каплями, кружиться…

      Я так хочу!

      Дождь все ещё мурлычет свою песню, шумит по крыше. Трется об руки, как ласковый кот, просится в дом.

      Но он там, за стеклом, я не могу пустить его в душу.

      Слезы заполняют глаза, стелются мутной пеленой. Горячие, горько-соленые…

      Грусть рвется наружу, больно ребра скребет. Выход ищет.

      Тёплые руки ложатся на плечи, сжимаются крепко.

      – Ты снова грустить? – такой ласковый голос у самого уха. Шею обжигает мятное дыхание. Жарко, мурашки по коже.

      – А кому не грустно в дождь? – я хочу улыбнуться, но плохо выходит.

      Из отражения в мокром стекле на меня смотрит Он. Влажные волосы липнут ко лбу. Мягкая улыбка озаряет лицо ярче солнца.

      А вот она я. С заплаканным взглядом, в котором не осталось тепла.

      – Завтра обещают солнце, – его отражение улыбается мне.

      Я молчу. Я привыкла вдыхать холодную влагу. Кто-то выключил моё солнце, повернули рубильник. Стерлись воспоминания о вчерашнем лете. Нет больше зноя.

      Давно это было… Я и не вспомню, как мы вечерами смотрели на море, как ветер ловили и звонко смеялись. Не помню, как за руки крепко держались. Ты был моим миром.

      Какими мы стали?

      – Тебе я принес тут… – дрожит его голос. Куда же девалась вся смелость?

      Дрожат руки, как листья на ветках, протягивая серую, как и погода, коробочку.

      Бархат ласкает мои пальцы. Тихонько щелкает крышка.

      Сверкает капля, застывшая льдинкой. Серебром переливается хрупкое плетение. Подвесочка хрупкая, возьмёшь её в руки – она и растает, впитается в кожу. Совсем невесома.

      – Я подумал, что ты загрустила. Хотелось поднять тебе настроение, – голос с надеждой у самого уха.

      На моих глазах слезы. Кто-то выключил бурю, вернул моё солнце. Вот оно – счастье. Всегда было рядом.

      – Я люблю тебя, – шепчет, улыбается робко.

      – Ты мой мир на ладошке, – обнимаю покрепче. Я хочу раствориться в объятиях.

      Дождь шумит за окошком, барабанит по крыше. Он споет нам о солнце, что блестит в мутных лужах.

      Мокрой ладонью постучит в моё сердце.

      Дождь мне больше не нужен.

      У меня рядом солнце.

      Попутчики

      1

      После жаркого дня наступает вечер. Солнце стремительно клонится к горизонту. Удлиняются тени. В воздухе появляются приятная прохлада и свежесть. Город зажигает свои первые огоньки.

      В такой погожий вечер хочется бросить все и пройтись по все еще горячим улицам, заглядывая в витрины вечерних магазинов. Хочется слиться с шумной толпой, закружиться с ними в хороводе.

      Она бы так и поступила, если бы смертельная усталость не легла на ее хрупкие плечи.

      Еще одна ступень карьерной лестницы взята штурмом. И вроде радоваться нужно, но сколько всего нужно еще сделать. Договоры, технические задания, не подписанные карточки и начальники сплошные бараны. «Евгения Павловна, вот вам договор. Заводчане должны его подписать. Когда? Три недели назад.» Кажется, вся несправедливость мира рухнула девушке на голову. Ведь только ее начальство требует прыгнуть выше головы. Женя то… Женя это… Принеси-подай, пошла вон и не мешай.

      Вот нужно было не слушать отца, а идти на парикмахера в ПТУ после 9 класса.

      Погруженная в свои мысли Женя неспешно брела по давно знакомому маршруту.

      Два поворота, вниз по улице, и вот ее остановка.

      Желтый автобус, следующий по маршруту номер