Убей фюрера, Теодор. Анатолий Матвиенко

Читать онлайн книгу.

Убей фюрера, Теодор - Анатолий Матвиенко


Скачать книгу
СССРкомиссар государственной безопасности 1-го рангаЯ.С. Агранов

      Часть первая. Главное Управление Имперской Безопасности

      Глава 1. Шпион

      Новичка в тюрьме заметно с порога. Он только что миновал первый круг ада, изведал грубость при задержании, тяжесть обвинения, крушение тусклой надежды «разберутся же». Он растерян, надломан. И ещё не видел беспредела.

      В переполненной транзитной камере с этим быстро. К чертям полетели запреты – содержать раздельно судимых и несудимых, ждущих суда или уже этапа в лагерь. Когда на одну койку, «шконку» по-тюремному, приходится более двух арестантов, свободных мест не найти и под нарами, все сидят вперемешку. Блатные верховодят, сплочённые, как стая хищников.

      Новенький переминается в однобортном костюмчике, некогда пристойном, сейчас жёваном и с мазком крови на лацкане. Брезгует к чему-либо прикоснуться, и я его понимаю, сам был потрясён неделю назад. Жалкие потуги в области гигиены здесь не слишком заметны. Осклизлая пленка на полу, смрад немытых тел и кислых объедков набрасываются на человека, шокируют глубже, чем наглость конвойных. Потом привыкаешь.

      Ноги новоприбывшего украшают сандалики, уместные летом в Поволжье. Но в лагере… Я шевелю пальцами в сапогах. На зоне они представляют такую ценность, что сплю не разуваясь. Все разговоры, что у своих красть – великий грех, то бишь «западло», в транзитной камере не стоят ни гроша. Здесь нет своих, нет долгих союзов, с кем бы ни скорешился, друга скоро увезёт этап. Но и тут приходится держаться земляков либо какой-то иной стаи, одиночку загрызут.

      – З…здравствуйте.

      Тоскливый взгляд скользит по равнодушным физиономиям сидельцев, плотно занятым нарам, на миг втыкается в крохотное оконце, забранное прутьями. А вот и комитет по встрече. В тюрьме очень мало развлечений, появление неопытного новенького вносит разнообразие.

      Карманник из Ворошиловска по кличке Тунгус неторопливо плывёт по проходу в сопровождении фармазонщика Зямы, залётного одесского жулика. Я ненароком трогаю Василия. Его очередь спать, но концерт пропускать жалко. Вася присаживается и трёт глаза пудовым кулаком.

      – Какие люди! – расцветает Тунгус. На побитой оспой роже щипача расплывается обманчиво-широкая улыбка с украшением в виде порванной губы. – Что ж так скромно-то? Барахлишко хреновато…

      Всё достояние первохода одето на нём. В руках, нервно теребящих край пиджака, не видно узелка с едой, последнего гостинца с воли. Нечего отобрать, что можно было бы кинуть в общак и поделить меж семьями. Тунгус злится, оттого скалится в неискреннем дружелюбии.

      – Не подскажите, уважаемый, где бы мне… – покупается на улыбку новенький.

      – Кости кинуть? Найдём. По месту прописки.

      Народ оживляется. Обычно прописка выливается в целый ритуал. Но в КПЗ, транзитках да в пересылках его не делают. Зачем, если эта камера не станет домом на многие месяцы и годы? Значит, Тунгус готовит веселье.

      Ничуть не бывало. Он бесхитростно «ставит банку» кулаком в живот. Человек сгибается от боли, прикрывается руками. В общем, правильно себя держит – не лезет на рожон, не пытается драться с незнакомым блатным. Но и не прогнулся, не начал лебезить.

      – Сымай клифт, пока юшкой вконец не изгадил.

      Уголовник дёргает новенького за пиджак с кровавым пятном. Одежонка с узких плеч явно не по размеру квадратному Тунгусу, но сойдёт как ставка в очко.

      Я толкаю Васю. Наш выход. Он прикрывает спину, массивный, словно шкаф. Боюсь, толку от него мало в проходах меж шконками. Кореш силён, но неловок. Зато создаёт антураж. Вроде как последний довод – если меня завалят, встрянет Вася-Трактор, мало не покажется.

      – Беспредельничаешь, Тунгус?

      Уголовник резко разворачивается. В узких от природы глазёнках блестит злость. Его голос звенит петушиным фальцетом. Это он зря. Авторитетные воры говорят тихо и веско.

      Тунгус верещит:

      – С каких пор мужики лезут в дела чёрной масти?

      В базаре главное – идеологическая основа, это я ещё в школе усвоил, когда заучивали цитаты из товарища Сталина. Спорить с уголовниками надо правильным языком, «ботая по фене». Мне, почти интеллигентному, воровское арго даётся тяжко. Каждую фразу проговариваю внутри себя, чтоб выдать без запинки и с подобающим выражением.

      – Мужикам тоже по понятиям охота жить, – начинаю я и моментально получаю поддержку сокамерников. Большинство из них – «мужики», к воровской масти не принадлежащие, сидят за бытовуху, алименты и прочие непочётные дела. Апелляция к тюремному закону делает меня правдолюбцем, а Тунгуса – еретиком. Чморишь первохода, банку выписал, прикид берёшь на гоп-стоп. Не, это не по понятиям.

      Карманник загнан в угол. Если спасует, уронит себя в глазах чёрной воровской масти, на всю оставшуюся отсидку его репутация будет подмочена.

      – Борзеешь, Волга? Забыл, что до смертинки три пердинки?

      Одессит Зяма


Скачать книгу