Сашка был вызван великим князем Александром в Зимний дворец на аудиенцию. Александр Павлович сидел в кресле, скрестив ноги, и нервно покусывал губу:

      – Н-да, Чернышёв… Хоть вся эта история и прибавила нам седых волос, должен признать, ты держался достойно, и я убедился в твоей преданности. Поэтому искренне рассчитываю на твою дальнейшую службу.

      – Спасибо за доверие, Ваше высочество.

      – Не стану спрашивать у тебя о том, что на самом деле произошло между Еленой и Барятинским? И почему так некстати там оказалась замешана твоя фамилия? Лучший способ хранить чужие тайны – это не знать их.

      – Очень благородно с Вашей стороны, – потупил глаза Сашка.

      – Но есть одна вещь, о которой я должен тебе сообщить. Император готов забыть тебе эту неприятную историю в Секретном доме и оставить в моём придворном окружении при одном условии: ты непременно должен жениться на мадмуазель Гольтцер.

      Сашка был потрясён:

      – Откуда государь узнал об Анастасии Генриховне?

      – Кичигин на допросе проболтался.

      – Вот трепло!

      – Что-то не слышно бодрости в твоём голосе Чернышёв; а я полагал, что это распоряжение тебя обрадует!

      – Обрадует?! С чего бы?

      – Ведь ты заявил, что ухаживаешь за этой барышней!

      – Ухаживаю. Но… вовсе не рассчитываю жениться!

      – Чернышёв, а ты, оказывается, сердцеед! – язвительно заметил Александр, – Задурил девице голову.

      – Да ничего я не «дурил»!

      – Ну, да! – подтрунил над ним цесаревич, – А она, между прочим, во всеуслышание призналась на допросе, что любит тебя.

      Сашка вытаращил глаза:

      – Призналась, что любит?! На допросе?! На каком допросе? Где?!

      – В Секретном доме Петропавловской крепости, – охотно пояснил Александр.

      – Анастасию Генриховну вызывали на допрос?! – Сашка сокрушённо обхватил голову руками, – … О, господи!

      – Увы, – подтвердил Александр, – Боюсь, мой друг, у тебя нет выбора. Придётся жениться.

      – Ваше высочество, я не могу!

      – То есть? Погоди, не хочешь ли ты сказать, что, уже на ком-то женат?!

      – Нет! Я… просто НЕ МОГУ.

      – Почему же?

      – Я…, – Сашка тяжело вздохнул и признался, – Я люблю другую женщину!

      Его признание рассмешило цесаревича:

      – Ах-ха-ха! И только-то?! Ну, и что с того?

      – Как? – наивно изумился Чернышёв, – Если я женюсь на Анастасии, я сделаю её несчастной. Да и себя тоже.

      Александр фыркнул и разразился новым приступом смеха:

      – Чернышёв, я тебя умоляю! Не смеши меня. Что за сопли первокурсницы института благородных девиц?! Анастасия – прекрасная партия; она хороша собой, она любит тебя. К тому же Румянцев даст за ней неплохое приданое. А я по такому поводу пожалую тебя в капитаны гвардии и подарю вам каменный дом на Морской улице. И будешь жить, как сыр в масле!

      Сашка в ответ взмолился:

      – Александр Павлович, я Вас очень прошу: избавьте меня от этой свадьбы. Я всё, что угодно для Вас сделаю!

      Александр перестал смеяться:

      – Ты что, дурак, Чернышёв? – спросил он сурово, – Ты не понял, что это приказ императора? И ты либо женишься, либо едешь в Сибирь.

      Сашка опустил голову и, помолчав, обречённо вздохнул:

      – Хорошо. Так и быть, пусть будет Сибирь.

      У великого князя глаза едва не прыгнули на лоб:

      – Рехнулся?! И недели не прошло, как я тебя из Секретного дома вытащил, а ты уже в Сибирь собрался?! И, главное дело, из-за чего?! Из-за женщины! Уму не постижимо. Да разве это стоит того?!

      – А из-за чего же тогда стоит идти в Сибирь? – поинтересовался Сашка.

      – Слушай, Чернышёв, ты меня заинтриговал. Кто эта особа, ради которой ты готов идти на каторгу? Может, похлопотать перед государем о том, чтобы, вместо мадмуазель Гольтцер, женить тебя на твоей возлюбленной пассии? А?

      Тот уныло покачал головой:

      – Это невозможно, Ваше высочество. Она уже давно замужем.

      Такое признание окончательно повергло Александра Павловича:

      – То есть, ты так свято хранишь верность замужней женщине?! Чернышёв. Я от тебя с ума сойду!

      Цесаревич вернулся к столу, наполнил бокал и большими глотками осушил его:

      – Н-да… Ты меня удивил, – он задумался и грустно добавил, – Если честно, я где-то в душе понимаю тебя; мне доводилось влюбляться в замужнюю женщину. Поверь мне, дружище, всё проходит! И это так же точно, как то,