Инферно – преисподняя, изображенная в эпической поэме Данте Алигьери «Божественная Комедия» в виде сложно организованного загробного мира, населенного бестелесными душами, заключенными между жизнью и смертью.

      Я – Призрак.

      За мной – мир слез, страданий и мучений,

      За мною – скорбь без грани, без конца,

      За мной – мир падших душ и привидений[1].

      Я бегу, задыхаясь, по берегу реки Арно… поворачиваю налево на улицу Кастеллани и направляюсь на север, держась в тени галереи Уффици.

      Но они по-прежнему не отстают.

      Они гонятся за мной с дьявольским упорством, и их шаги звучат все ближе.

      Они преследовали меня долгие годы.

      Своим упорством они загнали меня в подполье… заставили жить в чистилище… мучиться под землей подобно хтоническому зверю.

      Я – Призрак.

      Здесь, на поверхности, я обращаю взгляд на север, но не могу найти прямого пути к спасению… ибо первые проблески зари закрывают Апеннинские горы.

      Я прохожу позади дворца с его зубчатой башней и часами с одной стрелкой… осторожно проскальзываю между первыми уличными торговцами на площади Сан-Фиренце с их хриплыми голосами и дыханием, наполняющим воздух запахом сычуга и жареных маслин. Не доходя до замка Барджелло, я сворачиваю на запад к башне Бадия, и, наконец, передо мной дверь из железных прутьев у основания лестницы.

      Здесь места страху нет!

      Я поворачиваю ручку и вступаю в проход, понимая, что возврата оттуда уже не будет. Я с трудом заставляю себя переставлять налившиеся свинцом ноги по закрученным спиралью узким и стертым от времени мраморным ступеням.

      Снизу доносятся голоса. Они взывают ко мне.

      Они уже совсем близко и вот-вот меня настигнут.

      Они не понимают, что грядет… не понимают, что я для них сделал!

      Неблагодарная земля!

      По мере того как я поднимаюсь, меня обступают видения… тела распутников, корчащихся под огненными струями, души чревоугодников, тонущие в нечистотах, вероломные злодеи, застывшие в ледяных объятиях Сатаны.

      Я поднимаюсь по последним ступенькам и, обессиленный, оказываюсь на верхней площадке, чувствуя, как влажен и прохладен утренний воздух. Я устремляюсь к стене в человеческий рост и смотрю сквозь проемы в ней на раскинувшийся далеко внизу благословенный город, служивший мне убежищем от тех, для кого я стал изгоем.

      Голоса приближаются и становятся все громче.

      – То, что ты сделал, безумие!

      Безумие порождает безумие.

      – Ради всего святого! – молят они. – Скажи, где ты его спрятал!

      Но именно ради всего святого я этого не сделаю.

      Я стою в углу, прижимаясь спиной к холодному камню. Они вглядываются в мои ясные зеленые глаза, и их лица мрачнеют – теперь от уговоров они переходят к угрозам.

      – Ты знаешь, что у нас есть разные методы. Мы можем заставить тебя сказать, где это.

      Вот поэтому я и забрался на такую высоту.

      Не говоря ни слова, я поворачиваюсь, хватаюсь за край стены и залезаю наверх – там выпрямляюсь и стою, пошатываясь, над пропастью. Веди меня, Виргилий, путей не разбирая… С тобой мне не страшна пучина зол…

      Не веря своим глазам, они бросаются ко мне, хотят схватить за ноги, но боятся, что я потеряю равновесие и сорвусь вниз. В отчаянии они снова переходят к уговорам, но я отворачиваюсь. Я знаю, что должен сделать.

      Подо мной, в головокружительной дали, красные черепичные крыши похожи на языки пламени, освещающего эту чудесную страну, по которой некогда бродили гиганты… Джотто, Донателло, Брунеллески, Микеланджело, Боттичелли.

      Я подвигаюсь к самому краю.

      – Слезай! – кричат они. – Еще не поздно!

      Упрямые невежды! Неужели вы не видите будущего? Неужели не понимаете всей красоты моего творения? Его необходимости?

      Я с радостью принесу эту жертву… и тем самым лишу вас последней надежды найти то, что вы ищете.

      Вам ни за что не отыскать его вовремя.

      Мощенная булыжником площадь в сотнях футов подо мной манит, словно райский оазис. Как же мне хочется еще пожить… но время нельзя купить даже на все мои несметные богатства.

      В эти последние секунды я смотрю на площадь и вдруг вижу пугающий образ.

      Я вижу твое лицо.

      Ты смотришь на меня из теней. Твои глаза полны скорби, и все же я вижу в них уважение к моим свершениям. Ты понимаешь, что я лишен выбора. Ради любви к человечеству я должен защитить свой шедевр.

      Он набирает силу даже сейчас… ждет… бурлит под водами