Я открыл калитку, и на ней зазвенел колокольчик.

      Пока я шёл по дорожке до крыльца, вышел, опираясь на палку, высокий старик: серый свитер, коричневая меховая безрукавка, синие стёганые брюки, чёрные валенки…

      Приветливое лицо. Цепкий взгляд. Голос громкий, с лёгким грассированием.

      – Здравствуйте, здравствуйте, Владимир Николаевич! А я уж вас заждался…

      – Рад вас видеть, Иван Егорович!

      ….А я знаю, откуда этот колокольчик: это когда сосед, господин Сван, открывает калитку в сад, то он звенит два раза.

      – Совершенно справедливо! Это его приладила Елизавета Владиславовна: она большая поклонница Пруста.

      АНГЕЛ ВЕЧЕРНЕГО ПОКОЯ

      Мы прошли через прихожую-кухоньку.

      – Раздевайтесь! —

      И переступили порог большой комнаты, вернее не комнаты, а библиотеки: полки, стеллажи, шкафы и единственный стул – всё было завалено книгами.

      Он поймал мой взгляд…

      – Всю жизнь еду на книгах и книгами погоняю!

      Он подошёл к столу и указал на три толстых папки:

      – Вам это будет интересно: я написал «Побег из Малаховки», но потом никак не мог оторваться от этой темы и стал собирать материал для большого романа. Ну, а сейчас – не то, чтобы остыл – просто время ушло, и никогда я уже за роман не возьмусь. Мне уже за восемьдесят, да и здоровье… Через неделю ложусь на обследование… Я хотел бы вас попросить посмотреть эти бумаги и то, что вам нужно для работы над бунинской темой, отобрать для себя. Быть вашим помощником уже согласилась Елизавета Владиславовна… Да и она будет при деле, а то без меня она тут останется одна…

      – А Елизавета Владиславовна, кто она?

      – Она живёт через два дома отсюда. Её родители – мои старые друзья – ещё с молодости уехали за границу, а её бросили здесь одну. А вы её скоро увидите: она пошла за молоком в магазин. Я варю картошку, хочу сделать пюре, а молока не оказалось… Вы любите картошку?

      – Люблю, – сказал я и начал доставать из сумки круг колбасы, шпроты и баночку с клюквой.

      – Как славно: зимой чай с клюквой! – воскликнул Иван Егорович.

      Я достал ещё керамическую фигурку: высокий и худой ангел с опущенными крыльями стоит, опустив голову вниз. Одно крыло чуть-чуть приподнято…

      – Ангел вечернего покоя, – сказал я.

      – Ах, как замечательно вы выразились!

      – Это не я, это Бунин.

      – И где вы это откопали?

      – Вы не поверите – в черновых набросках.

      И мы нашли 84-й том «Литературного наследия». Иван Бунин. И на странице 228 прочитали:

      «Петух на этой церкви древней

      В закрытых облаках плывёт

      В чудесное и неземное.

      И к ангелу вечернего покоя

      Могильный колокол зовёт».

      19.08.1922

      – Так это же набросок знаменитого стихотворения «Петух на церковном кресте»!

      – Совершенно верно, но из оригинала «ангел» выпал, а мне его стало так жалко… А тут, в Люберцах, на рынке, я увидел этих ангелочков и купил парочку, – и для вас.

      – Вот это подарок! Я обязательно возьму его с собой в больницу…

      Часть 2

      ВЕТА

      Я курил на крыльце.

      Два раза звякнул колокольчик у калитки.

      По дорожке шла высокая молодая женщина в серой меховой шубке.

      – Что вы стоите? Берите сумки и открывайте дверь, – приказала она.

      – Вот и моя спасительница пришла! – воскликнул Иван Егорович.

      Не обращая на нас внимания, женщина разделась, сняла сапоги и надела серенькие валенки.

      – А вот теперь будем знакомиться, – она протянула холодную руку. – Вета. Для чужих Лиза, для своих Вета. А вы, вероятно, свой?

      – Свой, свой, – засмеялся Иван Егорович.

      – Ну тогда