Вещи, вырванные из своих привычных мест, создавали неуютный хаос. Два тяжёлых, за-крытых и готовых к дальней дороге, чемодана сумрачными надгробиями высились в конце гостиной.

      Марии вдруг почудилось, что сейчас всё закончится. Надо просто зажмуриться покрепче, досчитать до ста и этот кошмар исчезнет.

      Она так и сделала. Ничего не случилось. Папа утрамбовывал последние, нужные с его точки зрения, мелочи в ручную кладь, а тётя Рива, жалостно подперев голову рукой, перио-дически вздыхала и морщилась.

      – Может, передумаешь, Иван? – не выдержала тётка, – Закрываешь фирму, бросаешь налаженное дело, отрываешь от привычной среды дочь, – она быстро промокнула платоч-ком ставшие влажными глаза, – оставляешь здесь совсем одну Мириам…

      – Рива, не надо, пожалуйста! Мы же всё обговорили, – знакомый нам по сцене проща-ния на кладбище мужчина, отец Маши, страдальчески поднял брови домиком, – а Мириам не будет одна. С ней остаётесь вы, с Соломоном и Юзеком.

      Он ожесточённо запихнул в сумку что-то квадратное и щёлкнул «зипом».

      – Поймите! Я должен уехать! Если нет, – он понизил голос, – то я просто сдохну здесь от тоски по ней… не по-мужски, да?

      – Почему же не по-мужски? – хозяйка погладила ладонью подлокотник, – Именно по-мужски! Настоящий мужчина не стыдится показать боль, когда теряет любимую. Знаешь, когда вы хотели пожениться, меня всё отговаривали отдать тебе мою звёздочку. Русский, мол, обычаи наши ему чужды, не примет он иудейской веры. А некоторые, даже бросались такими непотребными словами, как «гой»…

      Она умолкла. Испугалась, что сказала лишнего. Но он не обиделся. Наоборот. Даже улыбнулся.

      – А вы?

      – А я? А я видела вашу любовь, твою любовь, и сказала, себе самой – «Не делай зла, Рива, не разрушай созданный Богом союз из-за глупых суеверий, дай сироте счастья, которое она заслужила страданиями лет, прожитых без родителей».

      – Вы несправедливы к себе! Вы заменили Мириам и мать и отца настолько, насколько это вообще возможно!

      Иван ласково дотронулся до лежащей на подлокотнике руки.

      – Заменила… – горько выдохнула Рива, – родителей никто не заменит! Но, как старшая сестра Миры, я постаралась хоть немного компенсировать ей родительскую любовь. Тем более, моя собственная жизнь не сложилась… прости, что о себе. Никому оказалась не нужна старая толстая глупая Рива.

      Печаль не удалось спрятать за иронию.

      – Во сколько завтра ваш рейс?

      – В десять пятнадцать по местному.

      – Понятно.

      Почти