В коридоре так сильно пахло кровью, что Грэй даже задыхался, несмотря на то, что не был оборотнем. Казалось, ещё чуть-чуть, и сам воздух превратится в кровь.

      Мышцы и внутренности – всё скручивало в узел, отжимало, как половую тряпку, и до боли безжалостно стискивались кулаки. Но он не мог себе помочь, и легче не становилось ни на секунду.

      Наоборот.

      Чем больше проходило времени, тем сильнее Грэю чудилось, что он вернулся в прошлое. В ту ночь, когда он потерял смысл жизни. Свою единственную любовь. Своё сердце.

      И вот теперь это сердце, которое вообще не должно было биться, заходилось в лихорадочном стуке, словно от его сокращений зависела жизнь тех, кто остался за дверью.

      Но на самом деле, конечно, от Грэя больше ничего не зависело. И он просто продолжал стоять в коридоре, прислонившись к стене, испепеляя взглядом дверь детской, а потом медленно опустился на пол…

      Когда его в последний раз подводили ноги? Он не помнил. Он сейчас вообще ничего не мог вспомнить отчётливо, кроме Эдди, захлёбывающегося чёрной кровью, и Рональды с остановившимися, мёртвыми глазами.

      В комнате что-то происходило. Он слышал какой-то шум, звуки глухих ударов, чей-то приглушённый всхлип, громкий шёпот… И спокойный голос Нарро.

      – Элли! Я здесь, с тобой. Мы удержим её, я обещаю.

      Полное равнодушие накрыло Грэя, словно посланное свыше. Мышцы слегка расслабились, и теперь он хотя бы мог чуть разжать челюсти. И он знал, кого за это благодарить – даже там, за стеной, стоя возле уходящей к Дариде девушки, Нарро не забывал о тех, кто был рядом. Эллейн и Грэй.

      Сколько времени прошло, прежде чем звуки в комнате стали тише? Прежде чем запах крови стал почти невыносимым? Прежде чем дверь чуть задрожала и открылась?..

      Грэй не знал. Но когда в проёме показалась Эллейн, вскочил на ноги и уставился на герцогиню требовательным, ждущим взглядом… и замер.

      Она была белее простыни. Белее снега. Если бы мужчина не заметил, как по абсолютно белым щекам текут, словно тонкие ручейки, прозрачные слёзы, то подумал бы, что Эллейн мертва. Потому что живые люди не бывают такими бледными.

      Она остановилась в проёме, словно не находила сил идти дальше, и прислонилась к косяку. Алые волосы, полураспущенные, растрёпанные, единственные казались в ней живыми. Будто пламя костра.

      Элли глубоко, с каким-то странным присвистом вздохнула, прижала руки к груди… и Грэй вдруг заметил, что они по локоть в крови.

      Кровь капала с её пальцев на пол.

      Кап.

      Кап.

      Кап.

      Он хотел спросить, чья это кровь, не ранена ли Эллейн, но почему-то не смог вымолвить не слова. Только наблюдал, как герцогиня подняла одну руку и дотронулась до своей бледной щеки, оставляя на ней след от окровавленных пальцев.

      А потом она всё-таки посмотрела на Грэя.

      И тень той ночи вновь мелькнула перед его глазами…

      – Даже не думай, – вдруг прошептала Эллейн. – Я бы не позволила. К Дариде бы отправилась сама, но не позволила… Они будут жить, Грэй.

      Закашлявшись, она вдруг пошатнулась и как-то неловко, словно внезапно лишившись ног, кулем упала на пол. И мужчина уже сделал шаг вперёд, чтобы помочь, но остановился, осознав…

      Вспомнив…

      Летний вечер, и голос Рональды, ласковый и прозрачный, сказавший то, что тогда поразило Грэя до глубины души.

      Без сердца будешь жить. Тебе покажется – вечность, а на самом деле – миг. Многим больно сделаешь, и себе, и близким. Но всё когда-нибудь заканчивается… закончится и это время. И сердце вернётся… не столь юное и пылкое, но оно вернётся, когда та, которую ненавидишь, принесёт его тебе в окровавленных руках.

      Та, которую ненавидишь…

      Что-то загорелось в груди. Забилось, как птица в клетке, которой не терпится отправиться в полёт. Затеплилось, словно уголёк в давно погасшем костре.

      Сердце?..

      В памяти краткой вспышкой промелькнули глаза Рональды.

      И сердце забилось сильнее…

      … Из детской вышел Нарро и, увидев застывшее на полу тело Эллейн, подхватил герцогиню на руки, прикоснулся губами ко лбу и коротко вздохнул.

      – Нарро, – прошептал Грэй, до конца не представляя, что собирается сказать. Но, как это часто было с дартхари, он всё понял без слов.

      И покачал головой.

      – Но почему? – тихо спросил Грэй. – Она же оборотень и любит…

      Нарро осторожно погладил Эллейн по щеке. Пальцы его засветились, и кожа герцогини чуть порозовела.

      – Почему? – дартхари грустно улыбнулся. – Потому что это её выбор, Грэй.

      Он перехватил тело женщины поудобнее и просто ушёл, не сказав больше ни слова.