а может быть и потому, что уже в довоенной Европе и, тем более, после переезда в Америку в 1939 г., каждый из них уже имел собственный концертный график и, хотя они поддерживали дружеские отношения, и время от времени проводили летние каникулы вместе (особенно в Европе, т.е. до отъезда в Америку), но почти не переписывались. У Натана Мироновича есть такое утверждение: «Но, в конце концов, мы решили, что заработаем больше, если будем выступать отдельно [11, р. 44]. Однако даже те немногие 10 писем, 1 открытка и 8 телеграмм1, написанные Натаном Мильштейном и адресованные Владимиру Горовицу, сохранившиеся в архиве Йельского университета2, представляют значительный интерес, так как проливают свет на характер взаимоотношений между двумя крупнейшими музыкальными фигурами ушедшего столетия и, в определенной степени, помогают дополнить те личностные качества, без которых невозможно создать полное представление о гениальных интерпретаторах, коими они оба остались в нашей памяти и записях.

      Много лет назад подобную мысль высказал Владислав Ходасевич в своих лекциях о А. С. Пушкине: «Чтобы понять и оценить деяния поэта [музыканта. – Ю. З.], должно понять и изучить его личность. Для этого опять-таки – должно знать о нем все или хотя бы максимум возможного: происхождение, традиции, наследственность, воспитание, образование, среда, случайности личной жизни, литературные влияния, общественные и политические обстоятельства, среди которых жил. И вот все, что останется необъяснимым, неповторимым даже при условии, что все прочее будет повторено, и есть личность. То необъяснимое и чудесное, что рознит человека от человека, поэта от поэта [добавим: музыканта от музыканта. – Ю. З.]» [Цит. по:  [80]].

      И еще. Когда в руки мне попали письма Натана Мироновича к Владимиру Горовицу, появилось три «повода» комментировать их. Первое – это то, что два исполнителя, родившиеся почти в одно время, одинаковой социальной среды, первые годы даже концертирующие совместно, представляют собой как бы разные типы исполнительства: безусловно, романтический – Горовица и более широко романтический – Мильштейна3. Второй, не менее сложный вопрос, относящийся больше к области социальной психологии, возникает, когда знакомишься с биографиями музыкантов – это взрывчатое, истерическое порой, почти маниакальное отношение Горовица к своей карьере (бесконечные «антракты», жалобы на публику и свою артистическую тяжелую жизнь) и спокойное (внешне), уверенное концертирование всю жизнь Мильштейна. Наконец, то, что привлекает внимание всех, кто сталкивался с проблемой профессионального становления концертирующего исполнителя: «раннее» становление и сложившийся концертный объем репертуара у Мильштейна и стремительное (за три года) становление Горовица4.

      С 1921 по 1925 гг., почти четыре года, молодые музыканты Н. Мильштейн и В. Горовиц гастролировали по стране. Бывало, что аккомпанировал скрипачу Владимир Горовиц, чаще – его сестра Регина. Первые годы в эмиграции – тоже вместе: во-первых, общий импресарио Александр (Саша) Мерович, во-вторых, то многое, что связало этих двух таких разных молодых людей – единая социальная среда, из которой вышли оба, сходное воспитание, фанатическая любовь к музыке, стремление удержаться и сделать карьеру на Западе.

      Первый слева: Александр Мерович. Photo courtesy Stainway&Sons.

      И даже

---

Скачать книгу