Художник Кляксель. Вильгельм Буш
Читать онлайн книгу.
оего рождения. Издана она была в далеком 1897 году и содержала в себе самые известные его стихотворные истории, написанные в течение всей жизни. Бушу в то время было 65 лет. Мне с малых лет нравились эти истории, смысл которых я понимал и без перевода, благодаря редкой выразительности рисунков того же Буша. Когда я заболевал, отец говорил маме: «Срочно дай ему Буша!» А когда выздоравливал, как бы продолжал: «Вот видишь, Буш помог!» Только одно огорчало меня: на 43-й странице появлялся отвратительный черт, который хватал своими вилами душу женщины и утаскивал эту душу в ад, чтобы бросить в кипящий котел. Листая книгу, я старался захватить пальцами как можно больше страниц, с запасом, чтобы не наткнуться на этого черта. Отец пошел навстречу мне и защемил скрепкой пугающие меня страницы. Мне стало легко, и я спокойно уже смотрел картинки любимого художника. Когда я узнал, что мой друг, замечательный поэт Андрей Усачев, начал переводить стихи Буша, я очень обрадовался. Буш попал в талантливую среду, в талантливую жизнь этого поэта. А недавно я узнал, что Андрей закончил работу, и опять обрадовался, уже окончательно. Желаю Андрею Усачеву и Вильгельму Бушу больших успехов на детском книжном столике. Пусть дети увидят, как зарождался жанр, ныне именуемый комиксом.
В отличие от Виктора Александровича Чижико-ва, я впервые увидел книгу Буша, когда мне было уже тридцать пять. Увидел и сразу же взялся переводить, не зная ни единого немецкого слова и не имея под рукой подстрочника, такое он на меня произвел впечатление. Сначала я перевел, точнее, пересказал «Макса и Морица», затем «Плиха и Плюха» (хотя уже был гениальный перевод Хармса), а затем «Обезьянку Фиппса» и все небольшие истории. Я пересказал все детские произведения Буша. И вдруг – в той самой тяжеленной книге, которая хранилась в шкафу у Виктора Чижикова, – обнаружил «взрослого» Буша, который вообще, насколько мне известно, не переводился. Мне было достаточно увидеть одну-единственную картинку, на которой показан «путь каши в организме человека», и я уже не мог остановиться. Так появилась эта взрослая книга (мой друг Виктор Чижиков ошибся насчет «детского книжного столика», но не сильно: некоторые места из «Художника Клякселя» можно и нужно показывать детям). В общем, спасибо друзьям и старинным книжным шкафам!
Глава первая
Восславить я хочу Природу
За то, что нам дарует речь:
Она словам дает свободу
И помогает мыслям течь,
Конечно, если подлый страх
Не запирает их в устах.
Но, к счастью, помогают музы
Открыть все клапаны и шлюзы.
И вот воздушных мыслей флот
Плывет через открытый рот
И вдаль по звуковым волнам
Несется в гавань уха к нам.
Возьмем политиков. Свободно
Течет их речь о чем угодно,
Пускай предмет и незнаком —
Сама работа языком
Им доставляет наслажденье,
Такая уж у них черта,
Чтоб обо всем иметь сужденье,
Ни в чем не смысля ни черта!
Другие весь свой пыл и чувства
Выплескивают на искусство,
В салонах распивая чай
И обсуждая невзначай
Картины, книги, ноты, пьесы
Знакомых и друзей своих,
Не понимая ни бельмеса…
Но я не осуждаю их.
Я часто и таких встречаю,
Кто вовсе пить не станет чаю,
Хоть и у ангелов из рук…
У них и вкус другой, и круг.
То круг завзятых театралов,
Любителей концертных залов
И занимательных бесед,
Когда погаснет в зале свет.
Их много на любой премьере:
О, это просто благодать —
На алом бархате, в партере,
В приятной теплой атмосфере,
Концерт с друзьями обсуждать.
Нет в мире сладостней моментов,
Когда б не грохот инструментов:
То альт, то скрипка, то гобой
Зачем-то испускают вой…
Толпа людей во фраках черных,
Дудящих на своих валторнах,
И дружно голосящий хор
Под руководством Цаппельмана,
Что машет палочкою рьяно,
Им вечно портят разговор.
Я тоже не фанат симфоний:
Какой бы ни звучал концерт,
Мне как-то ближе и спокойней
Мир, где господствует мольберт.
Струится ручейком беседа,
И я журчу негромко там,
Особенно после обеда,
Среди любезных милых дам.
О, царство золотых