На берегу Балтийского моря есть один очень уютный литовский городок, где я каждое лето отдыхал с родителями на протяжении своего босоногого детства. В те славные времена не требовалось виз, а Литва еще не была заграницей. Там чистое море, и солнце не такое знойное как на юге, и гораздо меньше народу. Мы останавливались в частном секторе, у каких-то дальних родственников. Я обычно был предоставлен самому себе, родители за меня не беспокоились. Во-первых, в свои тринадцать лет я хорошо плавал, а во-вторых, голова у меня работала нормально, и ни в какие авантюры я не влезал. Да и вообще, время было спокойное, никому и в голову не приходило, что с подростками может что-то случиться. Обычно я находил себе приятеля, и целый день пропадал с ним на улице или на берегу моря.

      В тот год моим приятелем был Юргис, местный мальчик, мой сверстник. Я звал его просто Юрка. Он хорошо говорил по-русски, а я немного мог объясняться по-литовски. Как-то раз он заговорщически подмигнул и сказал почему-то на ухо:

      – Хочешь посмотреть кое-что интересное?

      Я, конечно же, хотел. Юрка захватил из дому большой морской бинокль и повел меня к морю.

      – На корабли будем смотреть?

      На траверсе городка стояло на рейде много военных кораблей, и мы часто рассматривали их в бинокли.

      – Не-а, – загадочно ответил Юрка. – Не на корабли.

      – А на что?

      – Скоро узнаешь.

      Мы шли вдоль высокого глухого забора, за которым находился женский пляж. О таком направлении как нудизм в те времена мало кто знал, но в Прибалтике существовали отдельные женские пляжи, где тетки купались и загорали голышом.

      Мы свернули в сосновый бор, который почти вплотную подступал к морскому берегу. Тут забор загибался и уходил к воде. Юрка подвел меня к корявой разлапистой сосне.

      – Полезли. Это мой НП.

      Мы забрались на дерево и сели на соседние ветки, которые росли выше забора. Пляж перед нами открылся как на ладони. Были видны фигурки женщин, также явно угадывалось, что они без купальников. Мое внимание сразу привлекла фигурка молодой женщины или девушки, которая загорала ближе всего к нам. Она лежала на спине, согнув одну ногу в колене, а другую закинув на нее. Глаза ее закрывали огромные темные очки. Длинные золотистые волосы ручьями струились вдоль ее тела. Небольшая грудь даже на таком расстоянии казалась очень упругой, потому что не растекалась по всему телу и не свисала по сторонам.

      Юрка сидел на толстой ветке верхом, прислонившись спиной к стволу и, прильнув к биноклю, шарил им по всему пляжу. Свободную руку он запустил себе в штаны и шевелил ею, часто и напряженно дыша. Спустя несколько минут он вынул из штанов руку и протянул мне бинокль.

      – На, теперь ты. Не урони, смотри! Отец мне голову оторвет!

      Я припал к окулярам и начал сканировать по пляжу. В общем, как оказалось, ничего интересного. Старушки с дряблой морщинистой кожей, девочки лет трех, на которых и смотреть-то не интересно. Толстые тетки со свисающими жирами, отвисшими титьками и лохматыми мочалками между ног. Уж лучше бы купальники надели!

      Наконец я поймал в объективы девушку, которой залюбовался вначале, и почувствовал приятный холодок в груди. Девушка была обворожительно красива! Она вытянула ножки, потянулась как кошка, и села, повернувшись ко мне спиной. К ней подошла девочка лет двенадцати, такая же стройная, такая же золотовласая, такая же голенькая и такая же обворожительно красивая, только поменьше. Сейчас бы я назвал ее куколкой Барби, но в те времена таких игрушек не было. Да и какая, к черту, Барби! Она в тысячу раз красивее! И я в нее сразу влюбился. Девочка повернулась спиной к старшей Златовласке, та присела на корточки и заплела младшенькой Златовласке косы. Покончив с этой процедурой, они надели платья прямо на голое тело, свернули свою подстилку и ушли.

      Я вернул Юрке бинокль. Больше там смотреть было не на что.

      – А завтра придем сюда? – спросил я его.

      – Конечно.

      Но на следующий день, ни этой женщины, ни девочки на пляже