Во время <…> посещения гауптвахты мне пришлось встретиться с первым “политическим арестованным нового строя”.

      Когда я пришел на гауптвахту, товарищи по былому заключению говорят мне:

      “У нас здесь есть политический”.

      “Где он?” – спрашиваю я.

      Мне показывают камеру. Оттуда выходит юноша-офицер.

      Прямой, открытый взгляд сразу располагает в его пользу.

      “Вы почему здесь?” – спрашиваю я его.

      “Меня посадил командир полка”.

      “За что?”

      “Командир полка поставил нам – офицерам – вопрос об отношении нашем к перевороту и потребовал, чтобы мы дали письменное объяснение. Я подал рапорт о том, что я отношусь к перевороту отрицательно и что стою за Николая II. Он приказал меня арестовать и отправить сюда”. Объяснил юноша.

      Это был офицер первого польского полка, формировавшегося тогда в Киеве. Меня несколько удивило такое отношение его, поляка, к бывшему царю. Но открытый взгляд, прямая, простая без рисовки и аффектации речь, заставили меня внимательнее отнестись к нему.

      “Итак, Вы любите Николая II?” – спрашиваю я его.

      “Да, я хочу видеть его на престоле”.

      “И Вы будете стараться восстановить его на престоле?”

      “Да, непременно”.

      “Как же вы думаете это делать?”

      “Если я только узнаю, что где-нибудь имеется заговор в пользу его, я непременно примкну”, – отвечает он без запинки.

      “А если нигде не будет, сами-то Вы будете стараться составить такой заговор?”

      Юноша задумался.

      “Да”, – ответил он после некоторого размышления.

      “Ну, видите, мы находим, что восстановление Николая II на престоле было бы вредно для нашей родины и народа, а потому я не могу отпустить вас. Вам надо немного посидеть”, сказал я ему и вышел, горячо пожав его честную руку. Я хотел расцеловать его за такой прямой ответ, опасный для него в наше тревожное время. Но удержался.

      Через несколько дней мне говорят, что офицер хочет меня видеть.

      Я вошел к нему.

      Опять старый разговор.

      “Вы любите Николая II?”

      “Да”.

      “И Вы будете стараться восстановить его на престоле?”

      “Нет”, – сказал он, потупив взор, и через несколько секунд прибавил: “Я считаю это дело безнадежным”.

      “В таком случае вы нам не опасны. Идите. Вы свободны”. И я немедленно отдал распоряжение об его освобождении.

      Однако,