Фельдмаршал в бубенцах. Нина Ягольницер
Читать онлайн книгу.
глазами? Требовать извинений от паскудника, который его даже не сможет узнать? И выставить себя круглым идиотом?
А мастер терпеливо ждал, когда покупатель заговорит, и Годелот снова почувствовал закипающую ярость.
– Лен и жила, шестьдесят штук. И каждую десятую я хочу сам отстрелять для пробы. Если хоть половина выдюжит – поговорим о цене.
Вызывающая грубость собственного тона показалась Годелоту квохтаньем взбешенного петуха. Но тетивщик снова поклонился, вынул из кармана огниво, безошибочными движениями зажег на стене факел и приглашающе указал на ровные ряды готовых тетив.
– Пойдемте на задний двор, мессер.
За последующий час Годелот возненавидел тетивщика пылкой и вызревшей ненавистью. Пеппо – как представился мерзавец – раздражал его каждым словом и поворотом головы. Почтительная речь, в которой разъяренному кирасиру чудилась насмешка, заставляла его обращаться к мастеру все более пренебрежительно и резко. Худые крепкие руки, с неожиданной силой взводившие рычаг арбалета, напоминали о юркой ладони, уже почти завладевшей казенным кошелем (за утерю которого Годелот неминуемо был бы выпорот плетьми). Даже превосходная тетива, вполне справедливо нахваливаемая Винченцо, вызывала у кирасира глухую досаду.
Однако всего непереносней был странный, неподвижный, но до изумления выразительный взгляд слепых глаз. Вероятно, то была лишь иллюзия, навеянная Годелоту злостью, но глаза тетивщика казались лукавыми, насмешливыми и проницательными, словно там, за стылым темным стеклом зрачков шла какая-то неведомая жизнь. Не видя лица, этот мертво-живой взгляд бесцеремонно проникал в самое нутро и шарил там, точно так же, как руки шарили в чужих карманах.
Пеппо
Годелот придирался и язвил, критиковал каждую тетиву, гонял мастера за новыми и новыми образцами, ребячливо досадуя, что перед слепым ни к чему брезгливо морщиться. Ему до смерти хотелось, чтоб тетива была дрянью, а сволочной Пеппо – криворуким неучем, и великолепное плетение гладких волокон бесило его до зубовного скрежета. Вдобавок, от злости Годелот, всегда гордившийся своей меткостью, уже дважды промахнулся мимо мишени, нарисованной углем на здоровенной доске в углу двора. И пусть мастер не видел этих конфузов, кирасир все равно был уверен, что тот все знает и злорадствует.
– Довольно, – отрезал наконец шотландец, опуская арбалет, – придется брать, что есть. Поди, не Венеция, настоящего товара не сыскать.
В ответ на оскорбление Пеппо с поклоном развел руками:
– Большая честь для меня, мессер.
А уголки губ на миг дрогнули почти добродушной издевкой.
Выходя из мастерской, Годелот был почти уверен, что вор попросту кладет изрядную долю добычи в карман хозяину, потому тот так и превозносит своего любимца-прощелыгу. Ему уже хотелось скорее покинуть этот поганый город с его грязными мостовыми и мерзкими