Золото Уды. Поиски пропавших сокровищ. Владимир Николаевич Положенцев
Читать онлайн книгу.
нным утром, во дворе дома?10, что по энскому проезду, появилось написанное от руки объявление. Феликса привлекло, что именно от руки, ведь в нынешнее время они обычно печатаются на компьютере. Видно, старики что-то продают, решил он. А задержав взгляд, увидел что к «купи-продай» объявление отношения не имеет. Там красивым, размашистом почерком, фиолетовыми чернилами было написано, что в археологическую экспедицию в Восточный Саян требуются активные, молодые, здоровые, интересующиеся историей помощники. Оплата по установленным расценкам. И подпись: " З. З. Завирухин». Кто такой этот чудак Завирухин? – подумал Феликс.– Даже своих координат не оставил. Непонятно куда и и к кому обращаться.
Бабочкин на днях сдал последние экзамены в Медицинском университете и теперь до сентября был свободен. Практика после второго курса Лечебного факультета была не обязательной и он решил где-нибудь подработать. Родители, конечно, помогали, например, с оплатой однушки, но кормил Феликс себя сам – дежурил ночным санитаром в больницах, лаборантом в диагностических центрах, но теперь хотелось отдохнуть от медицины. И объявление его заинтересовало. Так кто этот Завирухин и где его искать?
Словно услышав его мысли, за спиной раздался голос:
– Завируха помощников набирает, знать, серьезную кашу заваривает.
Феликс оглянулся. Сзади стоял с папиросой в зубах, небритый, с помятым лицом, но в иссиня-белом фартуке дворник Ерёма. Его знала вся округа. Он единственный славянин, что сохранился в местном дворницком сообществе. Лет ему было не меньше 65-ти, а сколько он работал во дворе, говорил, что не помнит. Во всяком случае, когда несколько лет назад Феликс снял здесь квартиру, первым с кем он познакомился во дворе, был Ерёма. Он так активно мел дорожку, что не заметив Бабочкина, маханул на него кучу окурков. А увидев его, бросился извиняться, отряхивать Феликсу брюки. Так и познакомились. Ерёма, как он представился, пригласил его в дворницкую «посмотреть белку». Дворницкая всегда был отворена настежь и из нее распространялся чисто дворницкий аромат: нафталина, ванили и сгнивших овощей. Заходить туда не хотелось, но Феликс все же перешагнул порог смрадного «чертога». Белка оказалась действительно забавной – юркой, пушистой, с большими цепкими и целеустремленными глазками. Она бешено вращала колесо, видимо, не оставляя попыток из него выбраться, на мгновение замирала, а потом продолжала свой бессмысленный бег. «Вот, – сказал Ерёма, – моя единственная подружка по жизни». «Как зовут? – поинтересовался Бабочкин». «А кто её знает, – зевнул дворник. – Она мне от татарина Азата досталась. Весь день носится, а потом жрать просит. А чем кормить? Не очень-то на мою зарплату пожируешь». Теперь Феликс понял для чего Ерёма пригласил его в дворницкую. Хотел сказать, что у него самого стипендия грошовая, но прикусил язык. На днях он неплохо подработал в одном диагностическом центре. Там заболел врач – терапевт и он несколько дней его заменял. Белку ему стало очень жаль и он протянул Ерёме тысячу рублей. От такой щедрости дворник даже присел, спрятал деньги под всегда чистый, белый фартук и, не попращавшись, куда-то побежал. Феликс вспомнил дворника из «Двенадцати стульев» и расхохотался так, что белка замерла. Уже на углу, под аркой Ерёма остановился. «За кедровыми орешками!» – крикнул он. Неизвестно купил ли дворник белке орехов, но несколько дней Феликс его не видел. Теперь Ерёма топтался за его спиной.
– Кто такой Завируха? – спросил Феликс.
– Как, Завируху не знаешь? А еще на медика учишься. Профессор из желтого дома.
Желтым домом местные называли сталинскую пятиэтажку, примыкавшую к десятиэтажному дому?10 и с которым они образовывали единый двор. Дом имел высокую арку, внутри которой был вход в пекарню. Сама булочная находилась на проезде. Из пекарни всегда разносился такой чудный хлебный аромат, что жители двух домов предпочитали выходить на проспект именно через эту арку, хотя с другой стороны путь был короче. Вдыхать чудесные ржаные и пшеничные запахи любил и Феликс, потому и оказался теперь возле арки.
– Хороший человек, только фамилия странная. Всегда поздоровается, о здоровье спросит, но чудной, – продолжал дворник, вытирая красные, натруженные руки о край накрахмаленного фартука. Белка была не единственной его родственной душой. Говорили, что Ерёма сошелся с какой-то старушкой из четвертого подъезда, она ему и настирывает фартуки.
– Почему же чудной?
– А как не чудной, когда все время трезвый, а выпивает лишь пару раз в году. Но сильно. Погуляет, а потом на лавочке возле подъезда спит. Я его даже зимой со скамейки снимал, до квартиры на себе тащил. Одинокий, но шибко умный. Как начнет говорить про политику, хоть беги. Того и гляди вместе с ним посадят.
В этот момент дверь подъезда желтого дома распахнулась и из нее вышел невысокий, полный, светловолосый, с проседью на висках человек.
– Легок на помине, – выдохнул Ерёма.– Доброе утречко, Захар Захарович.
– Здравствуй, Еремей, – кивнул мужчина. Его синие, широко открытые глаза были явно удивлены неожиданной встречей у подъезда.
– Вот читаем ваше объявление, – сказал дворник.– Нарушаете.