Чёрный дождь. Аркадий Пасман
Читать онлайн книгу.
лчат, собьются в кучку у огня и сидят нахохлившись – точь-в-точь замерзшие вороны…
Вообще-то обычно Старые не врут. Наоборот, всему, что мы знаем и умеем, мы научились от них. Ведь почти все учителя – Старые. И Врач – Старый. Его зовут Миха, он все может. И зубы лечит, и живот, и колючки Серой Цапки вытаскивает – будь здоров! А прошлым летом я с Волом и Колом лазил в Цех, за железом, – Кузнец велел, только он говорил через ворота идти, а это далеко, вот мы через стенку и полезли, а она как грохнется! Я ногу сломал. Больно – жуть! Но не орал, что я, маленький? Молчал, только зубы скрипели. Ну, притащили меня в дом, сил уже нет, думаю – сейчас помру. А Старый Миха сварил травы, дал выпить – сразу полегчало, я заснул. Пока спал, он мне к ноге две деревяшки привязал – зажило, как на собаке. Это тоже Старые так говорят. А откуда им знать, как на Собаках заживает? Видно, опять старая поговорка – ведь к Собакам лучше близко не подходить, месяц назад в соседнем Доме опять двух охотников разорвала Стая…
Может, конечно, на них быстро все заживает, вот только я их живыми ближе, чем за сто шагов не видел, и другим не советую. В ловушку собаку не поймать, раненых своих они быстро добивают, а мертвые все одинаковые, что кролик, что ворона, что собака. Только Собака вкуснее. Мать собачатину здорово с картошкой и хлюстом тушит…
Что-то опять жрать захотелось. Мне почти все время жрать хочется. Все смеются, а чего смеяться? Я, что ли, виноват? Отец говорит, что я расту, мне много еды надо, а где ее взять много? Вот и сосет все время в брюхе. Даже когда с охоты придем – налопаюсь – глаза выпучиваются, а маленько времени пройдет – опять сосет. Расту, значит… Вон Кол – он насколько меня старше, а я его здоровей и выше, и копье кинуть могу шагов на двадцать дальше, и вообще…
Скорей бы время шло. Хуже нет, вот так сидеть без дела, на небо глядеть, тучи пасти. Смех! Это Кима придумала – "пасти". И не пасти вовсе, а следить – вдруг тучи Дождь нагоняет. Вот сама смеется, а небось крикни я сейчас: "Эй, люди! Дождь близко!" – первая в Дом помчится, только ее и видели!
А вообще-то дождь дождю – рознь. Если Северный Дождь – так и пускай. Переждать его, и снова наверх можно… От кустов только подальше держись, чтоб не накапало, а так – ничего опасного. Южный – тоже не страшно. Восточный… Вот Западный – это да. Лучше не надо. Хорошо, хоть редко бывает, но зато уж надолго запоминается. Я вот за свою жизнь три раза Черный Дождь видел. Первый раз совсем пацаном был, не понял ничего, только смотрю – сверху загремело что-то, и все забегали, смехота! Двери, окна позакрывали – темно в Доме. Отец велел лечь, мать меня схватила, к себе прижала, а сама дрожит. Мне и страшно, и смешно. "Спи, – говорит. – Спи, сынок". А чего спать, когда день на дворе? Я ору: "Не хочу спать, хочу гулять!" – "Нельзя гулять,– говорит, – Черный Дождь идет…" Потому и запомнил.
В тот раз мы недолго в Доме просидели – Дождь быстро кончился, а Солнце как раз выглянуло, и все обсохло… А потом и трава снова выросла, будто Дождя и не было вовсе.
Другой раз Дождь внезапно налетел. Ветер был сильный, Западный, а тучи низко-низко шли, над самой землей. Тогда Виса дежурил, проглядел. Ветер-то холодный, он за камнем прятался. Глядел на небо, глядел, а тучи почти у самой земли были… Хорошо еще, что Старый Горла на охоту не ходил. Он, когда Западный ветер, всегда дома остается, ломает его всего – четыре лета назад Стая его рвала, еле отбили, так вот он в Доме остается, сидит у огня в одеяле и дрожит. А тут отпустило маленько, он и вышел наверх подышать. Глянул на Запад да как заорет: "Люди! Спасайтесь! Черный Дождь!" Голос у Горлы здоровый, даром что Собаки чуть на куски его не разорвали, по всей долине слышно. Народ так и кинулся к Дому.
Мы как раз вместе с Колом кротиные ловушки проверяли – в тот раз хорошая добыча попалась: штук двадцать зверьков – здоровенных! Только мы их перебили да в мешок покидали, как слышу – Горла орет. Кол бежать, я мешок на плечи и за ним. Полпути пробежали, а тяжело все-таки, остановился я мешок поправить, оглянулся – мамочки мои!
Небо низкое, черное, как камни в цехе, все клубится, клубится, и пухнет, пухнет… А из земли в небо столбы дыма растут, извиваются, качаются, вертятся на месте… Как только столб до неба дотянется, так сразу треск, и вниз шары огненные катятся… И тишина кругом, даже ветер стих, только издали какое-то хлюпанье доносится, как будто кто-то кисель хлебает беззубым ртом…
Стою я, глаз оторвать от Дождя не могу, а он все ближе, ближе… Хорошо, Кол обернулся да как заорет на меня: "Ты что встал, сдурел? Беги, пропадем"! Тут я словно очнулся – и бежать следом, а он не унимается: "Брось, – кричит, – мешок! Брось, пропадем!" Ну да, чтобы я добычу бросал!
Добежали мы до Дома, скатились вниз по лестнице – как ноги не переломали, смехота! – и за нами двери – бух – захлопнули, щели мешками с песком заткнули и кольями приперли… Тут все давай меня ругать, а на меня смех напал – они ругаются, а я смеюсь, сильнее ругаются – сильнее смеюсь, потом икать начал, ничего поделать не могу – икаю и икаю. Хорошо, Миха травы дал попить – отошло. Правда, не сразу, но отошло…
А между прочим, зря ругались. Как дело дошло, так кротов моих за милую душу слопали, ведь почти три недели пришлось в Доме взаперти просидеть.
Сразу-то не разобрались,