Стефан же был свободен от груза ответственности и был этому рад. Он уже считал дни до того, как они покинут так надоевший ему Арвенд и Редшир. Они уже и так почти полностью покорили страну для Трудальда, усиляя его и без того немаленькие дружины. Где-то Трудальд же мог добиться успеха дипломатическим путем, но все равно брал Воронов в качестве личной охраны.

      Пару недель назад Данте попросил Стефана и своего советника Аскепайоса посчитать, хватит ли им кораблей для людей и имущества, дабы как можно скорее уплыть отсюда. Стефану пришлось докупить недостающие корабли в их и без того разросшийся за год флот. Но так как он в основном состоял из ладей морских налетчиков, Стефан купил когги торговцев, дабы туда вмещалось больше груза и людей.

      Сейчас же он стоял в предвкушении последнего задания от Трудальда, радуясь, что они скоро свалят из этого невеселого места. Тем страннее было услышать детский веселый смех, что катился по коридорам дворца. Стефан отошел от парапета, дабы посмотреть на источник. Из-за поворота выбежал Архаэль, младший приемный сын Данте. Он был крайне рад чему-то. Подбежав поближе, он спрятался за своего названого дядю. Оттуда же, из коридора показались двое гноллов, в которых Стефан без труда узнал Воя и Грилла. Лицо юноши исказила гримаса отвращения при виде гноллов. Из всей их расы он был готов терпеть только Грилла, потому что он был достаточно умен для своей расы, и слуг. Воя же младший брат Данте терпеть не мог. Гнолл возомнил себя спасителем гнолльской расы и чуть ли не в открытую называл Данте инструментом для освобождения своих братьев и сестер. Данте прекрасно знал об этом, и голова гнолла была ещё на месте из-за уговоров Теодориха. И из-за того, что спасителем своей расы гноллы видели Данте, а не Воя. Своими «успехами» и стараниями Стефана Вой все чаще выставлял себя посмешищем, но его мнения о себе нисколько от этого не страдало. Стефан считал его идеальным кандидатом для того, чтобы посылать большие массы гноллов в самоубийственные атаки.

      – Господин! – лебезил Вой, пытаясь подлизать жопу всем, до кого дотягивался его вонючий язык.