Всегда стоит помнить, что «мы – духовные существа, пришедшие в этот мир, чтобы пережить человеческий опыт. И все вокруг нас есть ЛЮБОВЬ». © Радикальное прощение.

      ЯН[1]

      На дне

      Ночь темнее всего перед самым восходом.

      Едва освобожденная от ледового плена Волга бушевала, подобно кипящей в предвкушении победы и вечной славы крови древнегреческого участника Олимпийских игр. Столь же черная и насыщенная адреналином долгожданной свободы волнами своими рубила потоки ночного ветра, в гневе от этого пронзавшего до костей тело, стоявшее на мосту. Высокий уровень промилле в недрах венозной сети раскачивал податливое колебаниям туловище в такт обретающим силу и власть над опьяненным разумом волнам.

      «Больше не будет, больше не будет больно и плохо. Сегодня не кончится никогда», – сбивчивым эхом отлетели от металла перил и прокатились по бреющей траектории над рекой строчки Fleur. Сквозь приглушенный шум смерча разрозненных суицидально-депрессивных мыслей мозг, на время избавленный от тяжести гнетущей жизни, вырвал именно эту цитату из аудиозаписей Вконтакте и воспроизвел ее не в самом лучшем виде, откровенно говоря, не на самом лучшем носителе.

      Если бы не знание того, что это река, то в темноте Волгу можно было бы легко спутать с непрекращающимся потоком нефти, столь же матово-черной и такой же тягучей, как и данная ценная субстанция.

      «Черная, как и моя жизнь», – в облаке пара, как выноска цитаты в облаке в фильме, прозвучал мысленный итог под раздраженный шум борьбы стихий воды и воздуха. Вслед за этим тело перекинуло правую ногу через ржавую аэрографию моста и под недовольный скрип полувекового металла воссело в ожидании конца.

      Раздраженный появлением нового препятствия, ветер бесстыдно прорывался под распахнутое пальто, освежеванное холодной весенней грязью от многочисленных падений тела на пути к «точке невозврата» и тысячекратным «черт возьми».

      Беспроглядно матовая чернь Волги не отражала ничего, несмотря на проглядывающую сквозь нагнанные свирепством ветра мрачные тучи луну. Казалось, она представляла собой движущееся дно сосуда с бурлящей смолой, затягивающей в омут неизбежного финала и поглощающей всю свободу сознания.

      Кожа на одной руке была ободрана, инстинкт самосохранения в уже несильной попытке удержания равновесия отправил заиндевевшую вторую конечность в растрепавшуюся по ветру полу пальто за сигаретой. Приглушенный С2Н5ОН вестибулярный аппарат долго пытался скоординировать столь сложное действие, но выполнил миссию и выудил онемевшими пальцами злополучную пачку с надписью: «Инфаркт».

      Напоследок нужно было прикурить, дабы в кубиках льда крови после происшествия обнаружили изрядную промилле и каплю никотина, поглощенную телом в благих намерениях, чтобы эта капля не убила лошадь. С большим трудом выуженная из кармана зажигалка, иронично усмехнувшись «благим намерениям» спасения лошади, ускользнула сквозь пальцы и была жадно поглощена пастью проплывавшей мимо волны. Сердиться не было сил, и «Инфаркт» полетел туда же, в пасть смоляного