Покров – пора первого снега и свадеб. Снег, начавшийся еще с утра, делал неоднократные попытки накрыть собой все вокруг. Уютно расположившись на траве и еще не успевших сбросить листья деревьях и кустарниках, он все еще никак не мог окутать собой землю. Не успевшая промерзнуть почва, сопротивлялась этому, и не давала снегу осесть на своем теле. Попадая на асфальт, он моментально таял и под воздействием колес и людской обуви превращался в воду, образуя на проезжей части и тротуарах большие лужи. Земля при соприкосновении с ледяными хлопьями, падающими с неба, становилась раскисшей жижей, местами труднопроходимой. Через подобные участки, были проложены гати, в виде сбитых между собой досок, по которым беспрепятственно туда-сюда сновали прохожие, направлявшиеся в сторону Соборной площади.

      Провинциальный городок, славившийся своими архитектурными ансамблями, привлекал красотой и внутренним уютом, маня туристов и любителей истории и искусства. Среди постоянных «клиентов» были также молодожены на свадебных лимузинах. Желание молодых запечатлеть себя на фоне древних построек было той невидимой силой, которая влекла их в подобные места.

      Въезд для транспорта на территорию соборной площади был запрещен, поэтому гости, сопровождавшие жениха и невесту, вынуждены были покинуть свои теплые места в лимузинах и проследовать весь путь до собора, в котором проходило венчание – пешком. Соборная площадь, выложенная округлыми булыжниками, была не удобна для передвижения дам, в туфлях на высоких каблуках. Подворачивая ноги, хватаясь за своих кавалеров, они медленно продвигались вперед, чертыхаясь и обвиняя организаторов мероприятия в ненадлежащем сервисе. Местные жители, избравшие эти места для периодических прогулок, с любопытством наблюдали за приезжими, оборачиваясь им в след с ехидной улыбкой и саркастическими замечаниями.

      – Да! Погода сегодня не удалась, – сетовала одна дама другой, держащей на руках ребенка.

      – Еще этот дождь со снегом, лепит прямо в лицо, а я так рассчитывала сегодня погулять подольше, давно не была в этих местах. Выпал случай, и на тебе! – причитала женщина, убирая волосы, выбившиеся из-под шапки.

      – Ничего удивительного! – соглашаясь, заметила та, ежась от холода и поправляя сиреневую шапочку на голове малышки. – У нас все время так, вернее не у нас, а у той курицы, что сейчас стоит у алтаря! Даже погода против нее. Неудачница!

      – Это ты про Настюшку, что ли?

      – А то про кого же?!

      – Ну, Марин, не хорошо так говорить! Она ведь все-таки твоя дочь!

      – А как еще?! Если ее не критиковать, так она вообще от рук отобьется. А так, глядишь, умнее станет, хотя из таких, как она, толк не выйдет. Если бы ты знала, сколько я ей добра сделала, сколько умных вещей подсказала, все пыталась направить по жизни. Думаешь, она меня хоть как-то отблагодарила?!

      – Ты ведь мать!

      – Да она мне до конца моих дней должна теперь в ноги кланяться. Я ей грех ее простила!

      – Что ты такое выдумываешь? – Изумилась первая дама. – Какой может быть грех у твоей Настюхи? Да у нее лицо невинного ребенка.

      – Это тебе так кажется, ты ее плохо знаешь. Это дьявол в юбке, энергетический вампир. Сколько крови она из меня высосала, сколько нервов перепортила своей бестолковостью! Как-нибудь, при других обстоятельствах, я тебе обязательно все расскажу, что она на самом деле из себя представляет.

      Обе дамы замолчали и остановились, чтобы передохнуть. Та, что несла на руках ребенка поставила его на землю и всплеснув руками произнесла:

      – Ох, и тяжелая ты, Наташка! Скоро тебя и вовсе будет не поднять. Ничего, хоть мамка твоя и отрезанный ломоть,