Народная диверсия. Кирилл Казанцев
Читать онлайн книгу.
которую подруга Ирка ей все уши прожужжала. Лида, узнав, что отпуск у ее Володьки в середине июня, чуть ли не упала в ноги начальнице: «Вервасильна, отпустите меня в июне! Ну, пожалуйста! Я вам потом весь год так работать буду!.. А на следующий год в апреле в отпуск пойду, обещаю...» Пришлось даже принести начальнице презент: коробку самых дорогих конфет и банку самого крутого кофе, который сама не пробовала ни разу в жизни. На эту взятку у нее ушла добрая половина аванса. И вот теперь отпуск, добытый таким трудом и такими средствами, откладывается из-за каких-то двух стариков, родителей сто лет назад погибшего боевого друга Володьки... Нет, ну ничего себе расклад! Он, значит, поедет на хутор этих дедов развлекать, дрова им на зиму колоть, а что она здесь, в городе, будет делать одна? Она уже и купальник себе за полторы тысячи купила, и новое парео... Когда же, наконец, они будут плескаться в море?
– Ну, и зачем, скажи на милость, к ним ехать? Пусть себе сидят в своем хуторе. Чего их проведывать? Что там, на хуторе, может с ними случиться?
Володя, кажется, даже зубами скрипнул, он тоже начинал злиться. Его серые глаза потемнели, прямые темные брови поползли к переносице:
– Лид! Все, хватит об этом! Я решил, и, значит, я поеду. Я себе слово дал каждый год навещать стариков. Пойми: у них совсем никого не осталось. Был единственный сын, и того не стало. Как им жить?! Вот у моих предков, например, еще двое детей, им есть чем на старости лет утешаться. А Матвей у родичей был единственным. Ты можешь себе представить, каково это – похоронить единственного сына?!
Володя развернул майку, что достал из шифоньера, рассмотрел ее на свет и, аккуратно свернув, тоже положил в дорожную сумку. Лида подогнула под себя ноги, уселась в кресле поудобнее и обиженно хмыкнула:
– Что же это они, в деревне живут, а всего одного ребенка себе родили? Нарожали бы кучу...
– А ты что, думаешь, им от этого легче было бы? Все равно каждого было бы жаль... А Матвей... Он у нас героем был, настоящим парнем. Он мне жизнь спас, мне и еще двум ребятам. Если бы он не прикрыл нас в том бою... Да я тебе сто раз рассказывал. Так что я решил для себя не забывать его родителей и каждый год навещать их, чего бы мне это ни стоило. И решению своему я не изменю, будь уверена...
Лида обиженно скривила свои ярко накрашенные пухлые губки, но ничего не ответила.
– Так, носки я положил, джемпер положил, одеколон тоже...
– А зачем тебе в глухомани одеколон? – с подозрением спросила Лида, сощурив свои карие глаза с сильно накрашенными ресницами.
– Привычка: после бритья обязательно надо продезинфицировать кожу... Так, спортивный костюм я тоже положил... А где мои чистые носовые платки?
Лида, не ответив на вопрос, встала с кресла и подошла к зеркалу. Она начала расчесывать свои черные, с синим отливом волосы. Волосы тоже были крашеными. Потом она начала укладывать их в прическу. Она была зла на Володьку и хотела себя хоть чем-то занять. Пусть сам ищет свои носовые платки, если ему так приспичило!
– Так когда тебя ждать? – сделав равнодушное лицо, спросила девушка.
– Лидунь, ты давай не устраивай мне допрос. Когда приеду, тогда приеду, я же не знаю, как там у них дела... Думаю пожить на хуторе пару дней, ну, от силы три, а там – как получится. Схожу с Арсением Матвеевичем на рыбалку... У них там, знаешь, как здорово рыбу удить! Пескарики, правда, мелковаты, зато на сковородке вкусны – язык проглотишь! Татьяна Семеновна их так жарить умеет – с деревенской сметанкой, с лучком, на топленом масле...
Лида презрительно хмыкнула: мол, тоже мне, нашел развлечение – рыбу в болоте ловить! Но вслух ничего не сказала, заколола волосы на макушке «луковкой» и посмотрела на себя в зеркало со всех сторон. А так, пожалуй, ничего будет...
– Ты здесь пока к отпуску подготовься, купи все, что нужно...
– Да подготовилась я давно! – Лида, сердито топая, вышла из комнаты.
Владимир посмотрел ей вслед, но говорить тоже больше ничего не стал, нечего трепать нервы перед дорогой себе и любимой девушке.
Час спустя он уже ехал в пригородном уютном автобусе и, глядя в окно на зеленые поля и перелески, проплывавшие перед ним, как в кино, размышлял про себя.
Из армии Володя вернулся больше двух лет назад, служил там по контракту, и его комиссовали по состоянию здоровья: осколок снаряда, попавший в предплечье левой руки, серьезно повредил сухожилия и мышцы. Кисть долго болела, плохо сгибалась, а пальцы, гады, совсем не слушались. Володька уж думал, что так и останется на всю жизнь инвалидом и будет все делать одной рукой. Но старый хирург-армянин, сделавший ему две операции, осмотрев при выписке руку молодого офицера, дал маленький резиновый мячик и сказал: «Если не хочешь инвалидом помереть, постоянно разрабатывай руку, работай кулаком, сжимая пальцами мяч. Слышишь? Постоянно!»
С тех пор Володя так и делал: утром он перво наперво брал в руку свою игрушку и шел с ней в ванную умываться. Весь день он носил ее с собой и держал ее в руке, заставляя себя сжимать непослушными пальцами мяч. Сжал их с усилием – расслабил руку, опять сжал – опять расслабил... Последнее, что он выпускал перед сном из руки,