Пролог

      Котёл кипел, принимая в свои горячие недра всё, что щедро подавала тонкая девичья рука с музыкальными пальчиками и изящным запястьем, охваченным грубым чёрным браслетом из змеиной кожи. Её обладательница, подпоясав выцветшим кушаком старое платье в сомнительного происхождения пятнах и мелких дырочках, прожжённых негодующим огнём из-под этого самого котла, кидала в бурлящую воду необходимые для зелья ингредиенты.

      Сверившись с объёмным фолиантом в обложке из воловьей кожи, Ингрид добавила к кипящему вареву семена мандрагоры, лапку летучей мыши, её же крыло – ровно три четверти от среднего размера. Всё как объяснял наставник – а демонологи высшей категории неправильному не научат!

      Ингрид ещё повезло, что Даэмон Истребитель обратил своё внимание на неё. Не случись в их деревне неприкаянных, демонолог не явился бы по зову старейшин и не приметил в неуклюжей дочке трапезника спящий ведовской дар. Вот только сейчас он уже, наверное, жалел о своём выборе…

      Девушка поправила невзрачную косынку, прятавшую под собой каштановые волосы с серыми прядями. Даэмон подсмеивался над этим оттенком, называя его цветом полинявшего песца, но Ингрид не обижалась, только ниже натягивала края неровно обрезанной и криво подшитой ткани, заменявшей ей головной убор.

      Волосы уже отросли до лопаток, хотя Ингрид давно позабыла, как огорчилась, оставшись без своих длинных, шелковистых, вьющихся от природы локонов. Опять же, сама виновата. Слишком часто увлекалась работой над очередным ученическим рецептом и так же часто подпаливала вечно выбивающиеся из-под косынки кудри. В один из дней мастер Дэ, как называла его Ингрид, не выдержал и обрезал их по самый подбородок девушки. Сначала она расстраивалась, но потом поняла, что так даже удобнее, и постепенно привыкла не дёргать ежесекундно несуществующие уже пряди. И теперь, когда волосы снова отросли, они уже не мешали работе.

      Удовлетворённо фыркнув, ученица демонолога бросила в почти готовое и весело побулькивающее зелье несколько пучков паучьих лапок и серебряную монету. Мастер Дэ говорил, что это очищает зелья от побочных эффектов. Впрочем, до сих пор у Ингрид без побочных эффектов не получалось, даже серебро не помогало.

      – Всё, Кастель, – ликующе улыбнулась девушка. – Осталось добавить сушёный петушиный гребень, и можно нести на проверку мастеру.

      Сиреневый кот потянулся на деревянном ящике, где располагался каждый раз, когда Ингрид занималась варевом: сначала приглядывал по велению Даэмона, а потом привык проводить так свой досуг. Да и после одного из экспериментов Ингрид – во время которого он как раз и приобрёл этот совсем не естественный для кота цвет и острые маленькие рожки, не говоря уже о перепончатых кожистых крыльях, – он старался не выпускать горе-ведьму из поля зрения. Вдруг ещё что натворит?

      – Ты всё точно сделала? – тяжело вздохнул Кастель, усаживаясь на ящике и укладывая поверх лап пышный хвост с жалом скорпиона на самом кончике.

      Лапы при этом он умудрился поставить в ряд. Все восемь! И тоже подарок от юной ведьмы, правда уже при другом эксперименте.

      – Кастельчик, миленький! – тут же рассыпалось в оправданиях юное дарование. – Всё учла, на что мастер Дэ просил обратить внимание! И даже время рассчитала для каждой закладки по приведённой и подправленной лично им пентаграмме. Ну не может быть, чтобы и в этот раз ничего не получилось!

      Ингрид подбежала к длинному деревянному столу, на котором уже не осталось запасов для зелья: все ингредиенты, точно отмеренные и взвешенные, задорно пенились в котле. Схватив сморщенный и выцветший петушиный гребень, девушка с победным видом бросила его в котёл и затушила огонь.

      Ничего не произошло.

      Варево тихо булькало, остывая и приобретая нужный по приложенной мастером таблице цвет.

      – Неужели? – сиреневый кот дёрнул ухом и заинтересованно потянул носом в сторону готового зелья. – Пахнет вроде бы правильно. Набирай в склянку, а я за Даэмоном сбегаю.

      Спрыгнув с ящика, кот деловито затрусил к двери, стараясь не сильно размахивать хвостом. Один раз он уже напоролся на своё собственное жало, пусть и совершенно безвредное, но от этого не перестававшее быть весьма острым.

      Ингрид потянулась за расположенными на самом верху предметного шкафчика склянками, выбрала самую красивую – из матово-зелёного стекла, пузатую, как бочонок, с широким горлышком. Первое правильно сваренное зелье было достойно её самой любимой, припрятанной в прошлом году как раз для такого случая бутылочки из коллекции мастера.

      За котом закрылась дверь в тот самый момент, когда из котла донёсся странный новый запах. Опасливо покосившись на котёл, зелье в котором стремительно чернело и мерцало ядовито-розовыми пятнами, девушка прижала к себе заветную склянку и, наученная горьким опытом, отступила в сторону.

      Котёл загудел и натужно ухнул, словно обвинял Ингрид в том, что он станет очередным погибшим в её неравном бою с наукой зельеварения.