С пытливыми глазами,

      Душевной теплоты

      (увы, забыл с годами

      Лица её черты:

      Отшибла память бражка)

      Такой была она,

      Что всем казалось, Дашка

      Затем лишь не монашка,

      Что не пострижена.

      Старик, лишённый зренья,

      Что к бабке приходил,

      Учил девицу пению,

      И грамотам учил.

      Так Дашенька взрослела.

      И, должен я признать,

      Она неплохо пела,

      Читать писать умела,

      И даже рисовать.

      Блаженно шли недели.

      Бог дал ей расцвести.

      Но молодцы не смели

      К ней близко подойти,

      И ею любовались

      Тайком, издалека.

      Глядели, ухмылялись,

      Смешки порой срывались

      С шального языка.

      – Она не из уродин! —

      Частенько повторял

      Моряк Степан Болотин.

      В девицах толк он знал.

      – Да, справная дивчина!

      Вот только ловит мух…

      – Молчи ты, дурачина! —

      Так рассуждали чинно

      Сапожник и пастух.

      Однажды, помню, даже

      Какой-то генерал —

      Большой и важный – к Даше

      С признаньем приставал.

      Я думал (и немало),

      Что Дашенька моя

      Пойдёт за генерала…

      Ничуть так не бывало!

      Лишь ошибался я.

      Скажу вам, между нами,

      Без каверзных словес,

      За ягодой – грибами,

      Частенько Даша в лес

      Ходила, и, под сенью

      Деревьев вековых,

      Скрывалась. С тихой ленью

      Внимала, может, пенью

      Чудесных птиц лесных,

      А может, умилялась

      Журчаньем ручейка,

      Иль елям улыбалась

      Под шёпот ветерка…

      О том я знать не смею.

      И не к чему гадать

      (хвалиться не умею,

      Но с детства не имею

      Привычки я приврать!)

      Так вот, однажды, значит,

      Из леса воротясь

      На хату, как заплачет

      Вдруг Даша, повалясь

      Ничком в свою перину,

      Лицо в подушке скрыв

      (объелась будто хины).

      Конечно, бабку Нину —

      Ведунью местных див —

      К ней пригласили тут же,

      Заставили отвар

      Принять. Ей стало лучше,

      И спал немного жар.

      – Ох, Даша, что с тобою?

      – Отстаньте от меня!

      Её – святой водою,

      Она – брыкать ногою…

      И так четыре дня.

      А после (странно даже,

      Что помню до сих пор)

      Всё изменилось в Даше:

      Поблекший мутен взор,

      Болезненные тени

      Бесцветного лица;

      Вся постоянно в лени,

      И приступы мигрени

      Без края и конца.

      Бывало, раньше, встанет

      С кровати утром – в путь! —

      Вокруг