Орал безумным басом:

      – Начальник наш дурак!

      Когда б телячьим мясом

      Кормил он не собак

      Своих борзых – охочих,

      А славных работяг,

      То, средь довольствий прочих,

      Снискал б хвалы рабочих.

      А это не пустяк!

      Открыть ли мне вам тайну,

      Затем, чтоб доказать,

      Что пал я не случайно?

      Открою, что скрывать…

      Известный бабник, Яшка,

      Трепался всем о том,

      Что с ним бывала Дашка,

      «та самая дурашка»,

      В лесочке под кустом!

      Любил я Дашу, честно,

      Давно по ней страдал.

      Подушкам лишь известно,

      Как ночью я рыдал,

      О Дашеньке мечтая…

      Она же, на меня

      свой взор не обращая,

      Было мне, как чужая,

      Совсем мне не родня.

      Я пил тогда безбожно.

      От горя, пил и пил.

      Был б трезвым, то, возможно,

      Я б Яшку придушил.

      А так, об нечисть эту

      Кулак лишь свой разбил,

      Призвав его к ответу.

      В отбитую котлету

      Всего лишь превратил…

      Но, Даша… Как нелепо!

      Сказали мне потом…

      Перекрестясь, на небо

      Взглянула, и свой дом

      Оставив, вдаль куда-то

      Направила свой след.

      Уж ночь упрятать рада

      Была красы заката,

      А Даши нет и нет.

      Такого не бывало

      Ни разу до тех пор.

      Сё бабку взволновало.

      Слезами полон, взор

      Стремился видеть дивной

      Дочурки красоту.

      Вдвоём с ведуньей Ниной

      Они, дорогой длинной,

      Шли за верстой версту.

      Но поиск был негоден.

      Как раз, в тот поздний час,

      Моряк, Степан Болотин,

      Не отрывая глаз,

      С недоуменьем явно,

      Глазел на гладь реки.

      По ней, совсем недавно,

      Так медленно и плавно,

      Вдруг разошлись круги.

      До этого, неробко

      (так совесть подвела),

      Глядел на Дашу Стёпка,

      Как в воду та вошла.

      В кустах он притаился,

      Затей безумных полн.

      Уже развеселился,

      Но, вдруг… Лик девы скрылся

      Под сенью тихих волн!

      Он мог бы прыгнуть в воду,

      Помочь ей – был он смел! —

      Но, так уж вышло, сроду

      Он плавать не умел…

      Всё разом помутилось

      В моей больной душе,

      Как Даша утопилась.

      Но это приключилось

      Давным-давно уже.

      – Ах, Даша, Даша… Жалко

      Рассказ кончать на том,

      Что ты почти русалка,

      Твой дом на дне речном.

      Ты не грустишь, родная?

      Я