.
Читать онлайн книгу.
чающей главную башню ее замка, наблюдая, как догорающий закат усердно покрывает позолотой верхушки деревьев. От каменных стен до самого горизонта тянулся безбрежный лесной массив, в центре которого предки Мариголь много веков назад заложили первый камень фамильной твердыни.
Уже неделю тревога не покидала ее. Она вдохнула вечерний воздух и поморщилась. От соседних болот шел неведомый дух – ветер доносил едва уловимый запах сладковатой гнили. Кто-то говорил, – так выходят болотные газы. Иные, бормотали – болота ожили.
В деревне стало нехорошо. Люди ходили хмурые, опустив затравленный взгляд в потемневшую почву. Сетовали на скот, птицу – молоко скисало прямо в коровьем вымени, а куры будто взбесились, жестоко дрались, выклевывая друг у друга глаза.
Утром кухарка дрожащими руками протянула белый узелок.
– Крестьяне принесли яйца, – сказала глухо, и отвела глаза.
Осторожно положила узелок на стол, брезгливо развела концы ткани. Дюжина яиц. Черных как смоль.
Мариголь охнула, отшатнулась.
– Теперь… они все такие, – прошамкала старуха, – Куры несутся только черными… будь они не ладны!
А птицы… чудесные птицы Витайского леса, стаями покидали родные края, и уже не было слышно их пения. Лес опустел. Стал безмолвен и дик. Казалось, он почернел, будто обуглился. Стволы деревьев меняли цвет, а листья желтели и падали на землю сморщенными трупиками.
И еще… крысы. Крысы! Застывали столбиком у своего зловонного лаза, и долго смотрели прямо в лицо, будто изучая, осмысливая, прикидывая что-то…
Небольшой замок, возвышался на горе. У подножья ютилась деревенька с двадцатью домами. С тех пор, как родители Мариголь бесследно пропали при переходе через Туварские горы, хозяйство пришло в упадок. Обслугу и стражу пришлось распустить. Замок постепенно ветшал. Ветер гулял по узким коридорам, плесень въелась в камни стен, и кое-где зазмеились трещины.
Мариголь жила уединенно. Приходящая кухарка готовила незатейливую стряпню. Изредка наезжали дальние родственники; возмущались, призывая Мариголь образумиться, просить место при дворе и найти выгодную партию. Она лишь отмахивалась от назойливых советов озабоченных тетушек. Слишком ценила независимую жизнь. Днем седлала лошадь и отправлялась скакать по окрестностям. Подолгу бродила в лесу, наблюдая жизнь его обитателей. Шепталась с травами и цветами, ласкала ладонью шершавые стволы старых деревьев и часами плавала в прозрачных озерах, растворяясь, забывая обо всем на свете.
А вечерами поднималась в библиотеку отца, просиживая до рассвета за чтением древних толстых томов. Иногда брала в руки старую лютню матери, и, устроившись у окна, наигрывала грустные певучие мелодии; звуки неслись, таяли в вечерних сумерках. И в эти моменты ей казалось, судьба готовит ее к чему-то большому и важному. Нужно лишь подождать, прислушаться, уловить.
Однажды у стен замка остановился путник и попросился на ночлег. На нем был длинный синий плащ, а на голове красовался щегольски заломленный бархатный зеленый берет.
– Валентин, – представился незнакомец, и поправил за спиной котомку, с торчащим треножником и краешком выглядывающей палитры.
Молодой художник направлялся в Ромерунг. Друзья давно звали его в этот благодатный город, подыскав выгодные заказы – делать вывески и писать портреты вельмож.
Вместо одной ночи, живописец провел в замке три дня. С первых же слов Мариголь и Валентина потянуло друг к другу. Они начали говорить обо всем на свете, перебивая, споря, хохоча и прерываясь лишь на недолгий сон. С удовольствием пили вина из старых погребов, без устали гуляли по лесу, листали пыльные книги, а вечерами она играла ему на лютне, а он сделал эскиз ее портрета.
Прощаясь у ворот замка, она закрыла глаза, не в силах выносить его тревожный, робкий, вопрошающий взгляд. И ощутила на своих губах его губы – горячие, ненасытные.
Так начался их роман, но виделись они не часто. Иногда художник гостил в замке, или девушка отправлялась на пару дней в Ромерунг.
Мариголь решила обучиться живописи, твердо уверовав – в этом ее призвание. И в перерывах между страстными ласками, Валентин учил делать ее первые наброски.
Она улыбнулась, вспоминая светлые волосы Валентина, трогательную худобу его тела, глубокие серые глаза. Проводила взглядом догорающий закат. Запах доносившийся с болот усилился. В спальне Мариголь плотно закрыла окна. Забралась в огромную кровать, натянула тяжелое одеяло. Заснуть удалось лишь под утро. Сон ее был тревожен; привиделись странные зеленолицые существа, слышался крысиный писк.
На следующий день в замок пришел незнакомец. Долговязое тело было облачено в яркую, но покрытую серым слоем пыли одежду. Глаза обращены внутрь, прикрыты ресницами, будто он не хотел выпускать притаившуюся внутри тревогу, тоску. Мозолистые руки сжимали шест, конец которого венчал потрепанный красный флаг с изображением оскалившейся черной крысы.
Мужчина отвесил глубокий поклон и представился:
– Дигар.