Борьба с «чуковщиной». Корней Чуковский

Читать онлайн книгу.

Борьба с «чуковщиной» - Корней Чуковский


Скачать книгу
ь, которая была присуща тогдашним стихам для детей. И дети показали мне, что я на верном пути, что мои стихи созвучны той новой эпохе, которая тогда надвигалась на нас. Дворянская и чиновничья среда, где культивировалось «Задушевное слово», была разрушена до основания. Революция создала новое поколение детей, которое потребовало от своей литературы нового языка, нового стиля, новых ритмов, – и моя поэма в каждой своей запятой шла навстречу этим новым требованиям. Оттого-то вся новая малолетняя Русь заучила эту поэму наизусть. Поэма эта разошлась в 70.000 экземпляров (считая и экземпляр «Нивы», где она первоначально печаталась). Я не раз слыхал ее на улицах Одессы, Москвы, Феодосии, Ленинграда, Сестрорецка. Когда я прихожу в какой-нибудь детский дом и начинаю читать ее детям, они перебивают меня и начинают сами хором читать ее. Отрывки из нее давно стали в детской среде пословицами.

II

      Отсюда следует, что книга эта по духу своему – не чужая ребенку, созданному нашей революцией. Да она и не может быть чужой ему, потому что:

      во-первых – это книга для городского ребенка. Большинство детских стихов писались в России для деревенских детей, о деревне. В «Крокодиле» впервые появились: автомобиль, аэроплан, трамвай и прочие образы большого города, столь привлекательные для наших детей;

      во-вторых. Стихи постоянно сбиваются на бойкую городскую частушку. Ритм подвижной и мажорный. Я десятки лет изучал ритм уличных детских стихов, прежде чем написал «Крокодила». Меня всегда возмущала унылая монотония русских деревенских стихов для детей.

      В-третьих. Это поэма героическая. В ней маленький мальчик Ваня встает на защиту слабых. Он защищает весь город от нашествия диких зверей. В ней проповедь действенного героического отношения к жизни;

      Ты злодей

      Обижаешь людей?

      Так за это мой меч

      Твою голову с плеч! и т. д.

      В-четвертых. В ней стремление к миру и братству:

      Мы пушки закопаем,

      Мы ружья поломаем,

      Довольно мы сражались

      И крови пролили!

      И это – не толстовское непротивление, это – братство, добытое кровью и борьбой.

      Поэтому я был весьма изумлен, когда узнал, что Гублит не нашел возможным разрешить четвертое издание этой книги, сочтя ее опасной и вредной.

      Я был уверен, что если ее сюжет кое в каких местах и не отвечает тем (вполне основательным) требованиям, которые теперь предъявляются к детским стихам, то ее стиль, ее форма, ее стиховая структура, ее общее направление вполне гармонируют с тем новым ребенком, которого создала революция. Так до сих пор смотрели на дело многие большие коммунисты, Ленинградский Совет рабочих и крестьянских депутатов не побоялся в самые бурные годы издать эту книгу в огромном числе экземпляров, а впоследствии ее дважды перепечатывали в Госиздате. Никак не могу понять, почему советская власть на девятом году революции внезапно сочла эту книгу столь вредной.

III

      Впрочем, теперь мне обещают разрешить мою книгу, если я в ней переделаю кое-какие страницы.

      – Каких же вы требуете от меня переделок?

      – Выбросите прочь городового и замените его милиционером.

      Это крайне удивило меня.

      – Неужели вы хотите, чтобы крокодил глотал не царского городового, а советского милиционера, и глотал наравне с собакой!?

      – Нет, – говорили мне. – Это и вправду неловко. Пусть городовой остается, но замените Петроград – Ленинградом.

      – Как! вы хотите, чтобы в городе Ленина оставались старики городовые, которых глотают кровожадные гадины!

      – Нет, но мы вообще хотим, чтобы вы придали «Крокодилу» советскую идеологию.

      – Но в нем и так ничего антисоветского нет.

      – Помилуйте, в нем есть елка – предмет религиозного культа для буржуазных детей.

      С этим я, конечно, не спорю: елка в моем «Крокодиле» имеется, но служит она, конечно, не религиозному культу, а беззаботному веселью детей. Не религия в елке, а поэзия, и каким нужно быть Угрюм-Бурчеевым, чтобы эту поэзию отнять у ребенка.

      Горячо протестую против всей этой угрюм-бурчеевской практики.

      2. К.И. Чуковский – А.В. Луначарскому

      ‹Середина декабря 1927›

      Дорогой Анатолий Васильевич.

      Научно-педагогическая секция ГУСа[1] запретила моего «Крокодила». Это кажется мне вопиющим скандалом. Какова бы ни была моя поэма, она есть подлинное произведение искусства – и вычеркнуть ее из обихода детей может только мрачный изувер. Поэтому я считаю оскорблением не для себя, а для Наркомпроса то, что мой «Крокодил» запрещен.

      И добро бы это была какая-нибудь черносотенная книга, проповедующая жестокость и рабство. Но Вы сами знаете, что этого нет.

      В первой части «Крокодила» – героическая борьба слабого ребенка с огромным чудовищем для спасения целого


Скачать книгу

<p>1</p>

ГУС – Государственный ученый совет, руководящий методический центр Наркомпроса РСФСР. Создан 20 января 1919 года по Постановлению Коллегии отдела высших учебных заведений. С конца 1927 года следовало получить разрешение ГУСа на издание любой книги для детей в Государственном издательстве. В дневнике К. Чуковского есть такие записи, сделанные в 1927 году: «23 октября. С “Крокодилом” худо. Нет разрешения ни в Москве, ни здесь. А между тем с 1-го ноября над детскими книгами воцаряется ГУС и начнется многолетняя канитель… 27 октября. Сейчас получил от Воронского письмо. “Крокодил” задержан из-за ГУСа – т. к. с 1-го ноября эти книги должны проходить через ГУС» (Т. 12, с. 335).