Они втроем поели на кухне, рассевшись на тяжелых стульях с высокими спинками вокруг старинного деревянного стола, который сделал какой-то давно умерший родственник Порота. Как оказалось, в доме не было столовой. Здание было слишком маленьким: три комнаты на первом этаже, две – на втором. Местами между грубыми досками пола было такое расстояние, что можно было разглядеть пространство под домом. Дебора с улыбкой заметила, что, когда она подметает пол, крошки падают через трещины в погреб, где их едят мыши.

      – А их в свою очередь едят кошки, – добавил Сарр, как будто напоминая. – Все по воле Божьей.

      Пока Порот читал молитву, под столом беспокойно сновали кошки, а Фрайерс изучал обоих супругов. Если не считать разницы в росте – даже сидя Сарр возвышался над гостем и женой – и того, что Дебора была пышногрудой и широкобедрой, а ее супруг – высоким и довольно сухощавым, оба они казались во многом похожими, как будто сошли с выцветшего фотоснимка какого-то предыдущего поколения. Несмотря на темные волосы, супруги могли похвастаться удивительно светлой и гладкой кожей, хотя им наверняка приходилось проводить много времени на открытом воздухе. Фрайерс уже понял, что Дебора дружелюбнее мужа, но сидя вот так, с опущенными глазами, и прислушиваясь к молитве, в которой Сарр благодарил Господа за щедрость и посланного им гостя, она исполнялась таким же сдержанным достоинством, как и муж. Они казались практически братом и сестрой: двое выращенных в глуши детей с серьезными лицами; оба – накоротке с Богом.

      К концу молитвы внимание Фрайерса было полностью поглощено неодолимым желанием чихнуть.

      – Ничего страшного, – пояснил он с некоторым смущением, когда хозяева дома наконец подняли головы. – Просто у меня аллергия на некоторые вещи; в основном – на кошек.

      Он стиснул зубы и криво улыбнулся, когда два явно молодых зверька, один полосатый как тигр, другой – угольно-серый, подобрались ближе и стали тереться о его ноги. Фрайерс в равной мере злился и на животных, и на себя. Он бы с радостью наклонился и погладил их, почесал бы мягкую шерсть за ушами, но при каждом вздохе его нос закладывало все сильнее, как будто где-то в его теле заработал неподвластный ему механизм. У Фрайерса уже защипало уголки глаз.

      Сарр молча наблюдал за ним. Вероятно, подобная неприятность казалась ему слабостью или знаком божественного неодобрения. Дебора проявила больше сочувствия.

      – Мне кажется, это добрый знак, – объявила она, заглядывая под стол, где две кошки все еще деловито терлись о штанины Фрайерса в надежде оставить на незнакомце свой знак. – В смысле, то, как они к вам отнеслись. Значит, вам здесь рады. Думаю, нам всем недоставало компании.

      Сарр нахмурился. Его, судя по всему, раздражала подобная болтовня.

      – Я могу выгнать их за дверь.

      Этого Фрайерсу хотелось больше всего, но он не собирался устраивать представление. Животные были для Поротов почти как дети. За