Теплоход. Александр Проханов
Читать онлайн книгу.
в ветвях того же дуба. Другое предание связывало заповедный дуб с Кудея ром-разбой ни ком и несметной казной, зарытой в корнях. Третье предание утверждало, что под этим дубом лишилась невинности греческая царевна Софья Палеолог, когда ее привезли венчаться в Москву с великим князем Иваном Третьим. Было много других преданий, что и заставило прокурора Грустинова включить священное дерево в территорию своего участка, дабы уберечь национальную святыню от бездумных посягателей.
Есаул застал соратников сидящими за дощатым столом, в продуваемом ветром бунгало. Они поедали вкусное мясо громадного кабана, туша которого вращалась на вертеле среди дыма и багровых углей. Искусные повара махали опахалами, раздувая угли, опрыскивали вспыхивающее пламя водой, мягко вращали тушу, насаженную на железный шкворень. Другие длинными ножами отрезали ломти смуглого благоухающего мяса, несли на тарелках к столу. Царственный дуб бросал на зеленый газон просторную круглую тень, был полон голубого дыма, вспыхивал в черной листве колючим солнцем. Появление Есаула не нарушило трапезы, лишь внесло в нее оживление.
– Садись, Вася, закажи любую часть кабана, по вкусу, – усаживал гостя прокурор Грустинов, возбужденный сладким дымом жаровни и зрелищем могучего, рассеченного надвое зверя…
Прокурор был тучен, носил за спиной, на животе, на груди комья жирного мяса. Крохотные синие глазки шаловливо блестели среди складок розового лица. – А мы тут, знаешь, состязаемся, кто лучше предание про дуб расскажет. Я их запишу, отнесу в краеведческий музей, чтобы детки знали. Ну, кто у нас на очереди?
Взгляд его упал на спикера Государственной думы Грязнова. Серое железистое лицо, ямы щек, вислые, неопределенного цвета усы, сдавленные виски, – казалось, голова Грязнова побывала в слесарных тисках, где ее обрабатывали грубым напильником. Чмокая, он поедал кабаний мозг, извлеченный из звериного черепа, отрезал аккуратные ломтики от складчатой массы, подносил на вилке к усам.
– Ну что вам сказать, господа? Предание таково. Иван Грозный охотился в этих местах. Раз, на охоте, проезжая мимо дуба, застал под ним своего сына Ивана, который задрал юбку молодой монашке и воткнул ей свой… ну как это по-татарски? – ялдак! А эта монашка была любимой наложницей Грозного царя. Тот сделал вид, что ничего не заметил. Вернулся в Москву, велел выстругать посох из ветки этого дуба, оковать железом. Когда сын Иван вошел в его палаты, царь вскочил и гневно крикнул: «Умри от дуба сего!» И убил сына. Вот такое, стало быть, предание. – Грязнов обвел собравшихся мутными глазами, в которых на мгновенье расступился донный ил, и проглянуло осмысленное выражение. После чего с прежней старательностью стал поедать кабаний мозг.
– Кто следующий? – воззвал прокурор Грустинов, чиркая в блокноте маленькой золотой ручкой. – Даешь предания!
Следующим был министр экономики и развития Круцефикс. Небольшой, с неуверенными жестами, волосяным комочком бородки, волнистой шелковой шевелюрой,