Как хочется счастья! (сборник). Ирина Степановская
Читать онлайн книгу.
не курил. Мне стало лестно, что он обратился ко мне, хотя в сравнении с ним – высоким и сильным – я был на вид слабоват. Мы оставили свои сумки в сторонке. На свою Леха бросил сверху куртку, и мы, предупредив оставшихся ребят, вышли на улицу. Леха тут же вытащил сигареты и закурил, а я стоял рядом, стараясь держаться независимо. Но, несмотря на суету, на жару и на неопределенность будущего, на душе у меня было ужасно хорошо. Мне все казалось отличным – ведь я впервые в жизни чувствовал себя уже почти взрослым и независимым, я вступал в самостоятельную жизнь. И все, что меня окружало теперь, обещало быть очень веселым – и отцветающая возле входа в двух одинаковых алебастровых вазах пыльная петуния, и лежащая под тополями скрученная шелуха павших листьев, и щурящийся на солнце Леха. А с улицы от троллейбусной остановки все прибывали и прибывали новые студенты – с сумками, пакетами, чемоданами на колесиках, а некоторые даже (это я потом узнал) с концертными костюмами в специально пошитых чехлах.
– А ведь приятно, черт возьми, сознавать, – вдруг сказал мне, сплюнув в сторону, Леха, – что все-таки мы многих желающих оказаться здесь обскакали!
Я почему-то смутился и промолчал.
– Ты на платном? – снова спросил меня Леха.
– На бюджете.
– Без поддержки поступал?
Я неопределенно пожал плечами.
– Ну, ладно! – Он небрежно швырнул окурок в сторону тополей. – Я слышал, здесь цивилизованно – в комнате по двое. Давай с тобой в одну комнату?
– Давай! – Я улыбнулся ему, потому что действительно был не прочь устроиться с ним вместе.
– Тогда пошли, – он повернулся и пошел первым, а я последовал за ним и еле удержался, чтобы не пойти затоптать тот окурок, который он выбросил.
– Ты чего? – Он, видно, почувствовал, что я замедлил ход. Он вообще оказался хорошо чувствующим и даже прозорливым и любил пользоваться этим, чтобы надавить с какими-то целями на чувствительные места. Но пока он относился ко мне снисходительнее, чем к другим, я с легкостью прощал ему это качество и даже иногда восхищался им.
– Ничего, – я все-таки заставил себя не смотреть на то место, куда упал окурок. Это было у меня пунктиком. Я ужасно боялся всего, что могло вызвать пожар. Осенью и зимой, даже если у нас в квартире царил собачий холод, я все равно не разрешал оставлять на ночь включенным отопительный рефлектор. Был у нас такой – блестящая металлическая розетка с открытой электронагревательной спиралью. По десять раз я спрашивал у бабушки, выключила ли она это пожароопасное чудо на ночь.
– Да спи ты, ничего не случится. Ведь холодно, – уговаривали меня. Но мне все равно казалось, что ночью рефлектор каким-нибудь образом может свалиться со стола, на котором он стоял, упасть на пол и загореться. И если я просыпался и видел на столе его огненный спиралевидный глаз, я, несмотря на то что очень хотелось спать, все-таки заставлял себя вылезти из постели, шлепал босыми ногами по холодному дощатому полу к розетке и выдергивал штепсель. А потом из своей кровати